Исходным принципом российского законодательства в отношении определения права, подлежащего применению к договорам, является принцип автономии воли сторон, т. е. допускается свободный выбор закона любого государства по соглашению участников договора.
Автономия воли сторон – это возможность для сторон установить по своему усмотрению содержание договора, его условия в пределах, установленных правом.
Эта возможность распространяется и на выбор применимого права, если договор осложнен иностранным элементом. В последнем случае автономия воли сторон выступает в качестве формулы прикрепления, которая занимает главенствующие позиции в договорных обязательствах.
Автономия воли сторон как способ выбора права компетентна регулировать договорные обязательства, закрепленные во всех международных договорах, касающихся данного вопроса.
Принцип автономии воли сторон широко применяется в международной практике. Это обусловлено тем, что в рамках договора невозможно предусмотреть все те возможные ситуации, которые будут иметь место при его исполнении.
В ст. 1210 ГК РФ не только закреплен принцип автономии воли сторон в качестве основного способа выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, но и установлены правила его применения.
Таким образом, соглашение сторон о применимом праве возможно в двух вариантах:
1) оговорка о применимом праве, включенная в текст самого договора;
2) отдельное соглашение о применимом праве.
Пределы выражения автономии воли сторон:
1) пространственный предел: стороны могут выбрать в качестве применимого права право любого государства (п. 1 ст. 1210 ГК РФ), лишь немногие гос-ва ограничивают право выбора кругом гос-в, с которыми сделка имеет фактическую связь, например США;
2) временные: связаны с периодом, когда стороны могут выбрать право. Стороны могут выбрать право при заключении договора или в последующем (п. 1 ст. 1210 ГК РФ). В последующем можно понимать как в любое время после заключения договора, в том числе и при обращении в суд в случае возникновения спора: такой выбор имеет обратную силу и считается действительным в момент заключения договора; при этом не должны ущемляться права третьих лиц;
3) пределы, связанные с содержанием обязательств. Основные ограничения автономии воли сторон обусловлены содержанием договорных обязательств. Прежде всего, такое ограничение связано с содержанием обязательственного статута, т. е. с тем, на какой круг вопросов распространяется избранное сторонами право. Последнее ограничение возникает при выборе права иностранного гос-ва. Такое ограничение связано с общепринятым институтом МЧП – «оговоркой о публичном порядке», в частности, ГК предусмотрел специальное ограничение – автономия воли сторон договора с помощью оговорки о публичном порядке.
Избранное сторонами право ограничивается обязательным применением императивных норм права другого гос-ва, с которым договор реально связан. Реально в данном случае означает преимущественно.
Вопрос 27. Понятие и особенности внешнеэкономических сделок.
В процессе осуществления торгово-экономических, научно-технических и иных международных связей между организациями и фирмами различных гос-в заключается большое число договоров, обычно именуемых контрактами. Место нахождения сторон, а также место заключения и исполнения этих договоров не совпадают, что требует определения права, подлежащего применению к такому договору с иностранным, или международным элементом. Речь идет прежде всего о внешнеторговых сделках.
К внешнеторговым сделкам относятся сделки, в которых хотя бы одна из сторон является иностранным гр-ном или иностранным юр. лицом и содержанием которых являются операции по ввозу из-за границы товаров или по вывозу товаров за границу, либо какие-нибудь подсобные операции, связанные с вывозом или ввозом товаров.
Т.о, к внешнеторговым сделкам относятся договоры к-п товаров, а также договоры подряда, комиссии и ряд др. договоров, заключаемых между организациями и фирмами разных гос-в.
Внешнеторговая сделка - комплекс отношений в сфере международной торговли, в результате чего происходит перемещение товаров из одной страны в другую.
Внешнеторговая сделка - разновидность внешнеэкономической сделки, т.к. международная хоз. деятельность не сводится только к торговой, она также включает в себя международное инвестиционное сотрудничество, производственную кооперацию, валютные и финансово-кредитные операции и ряд др. видов деятельности.
Коммерческое предприятие сторон – это некое место ведения бизнеса, т.е. это необязательно некий субъект. Это по большей части то место, где лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность. Следовательно, если коммерческие предприятия сторон находятся на тер-рии разных гос-в, то договор между ними будет являться внешнеэкономической сделкой.
Закон автономии воли сторон – основная коллизионная привязка по всем договорным обязательствам (торговым контрактам, договору перевозки, брачному контракту, трудовому контракту). Это самая «гибкая» коллизионная норма. Право сторон самим избрать применимое законодательство закреплено в судебной практике и законах практически всех государств – России, Китая, США, Японии, Великобритании, Чехии, Италии, Перу. Автономия воли предопределяет диспозитивный характер коллизионной нормы, максимальную свободу сторон на выбор модели поведения (в том числе относительно выбора законодательства).
Принцип автономии воли занимает центральное место в национальных правовых системах; иные коллизионные привязки имеют вспомогательный характер и используются только при отсутствии выбора применимого права сторонами договора: «Договорные обязательства регулируются законом места жительства… договаривающихся сторон… законом места, где договор был заключен. Все это действует, если только стороны не договорятся» (ст. 19 ГК Египта).
Автономия воли играет в МЧП троякую роль – это источник МЧП, его основной специальный принцип и одна из коллизионных привязок. В случае применения автономии воли как коллизионной привязки суд при выборе права руководствуется намерением сторон, совершивших сделку.
Автономия воли сторон относительно выбора применимого права не может иметь неограниченный характер. Общий подход англо‑американской системы права (решение по делу Vita Food Products Inc v. Unus Shipping Co. Ltd, 1939) – выбор права субъектами сделки должен быть добросовестным и законным. ГК штата Луизиана устанавливает (ст. 3540): «Вопросы договорных обязательств регулируются правом, избранным сторонами, или правом, на которое стороны ясно полагались, но исключительно в той мере, в какой это право не нарушает публичный порядок штата, чье право являлось бы иначе применимым».
Основные ограничения автономии воли сторон:
– выбор сторонами применимого к договору права не должен противоречить публичному порядку государства, на территории которого реализуется автономия воли;
– выбор сторонами применимого к договору права не должен быть сделан с целью обхода закона, т. е. с целью исключить применение к договору императивных норм (в том числе императивных коллизионных норм) той национальной правовой системы, отказ от использования которой стороны сформулировали посредством автономии воли.
В доктрине ФРГ выделены дополнительные критерии ограничения автономии воли сторон (Х. Кох):
– отсутствие иностранного элемента в правоотношении. Субъекты договора, связанного только с одним правопорядком, не вправе изменить или обойти императивные нормы этого правопорядка. В настоящее время частные лица правомочны подчинять иностранному праву «внутренние» сделки. Однако императивные нормы соответствующего национального права имеют приоритет перед избранным иностранным законодательством;
– наличие в договоре стороны, требующей специальной защиты. Характерные примеры ограничения автономии воли – потребительские и трудовые контракты. Автономия воли не может использоваться для ограничения защиты интересов потребителей и наемных работников, которую гарантируют императивные нормы правопорядка, подлежащего применению в отсутствие выбора права (первичный объективные статут договора);
– «Международно‑императивные нормы внутреннего права». Выбранное сторонами иностранное право не может вытеснить те нормы национального права, которые должны «принудительно» регулировать определенные аспекты договорного отношения, несмотря на автономию воли. Независимо от иностранного договорного статута действуют нормы права конкуренции, права договоров о найме жилья, валютного права (публичные нормы с частно‑правовым эффектом).
Одной из попыток ограничить автономию воли является теория, согласно которой автономия воли должна быть обусловлена наличием правопорядка, в пределах которого она допустима. Такая позиция была выражена в первой половине XX в. в законодательстве государств германской подсистемы континентального права (Л. А. Лунц). Суд прежде всего должен установить первичный статут правоотношения, т. е. по объективным признакам (независимо от воли сторон) определить, какое законодательство подлежит применению. При этом судья руководствуется коллизионными нормами своего национального права, как если бы стороны не выбрали применимого материального права. Затем суд обязан решить, не «наталкивается» ли автономия воли сторон на принудительные (императивные) нормы установленного судом первичного статута. Таким образом, lex voluntatis находится в прямой зависимости от lex cause. Эта теория до настоящего времени применяется в австрийских, немецких и швейцарских судах. В законодательстве большинства других государств предусмотрено, что если сделка имеет реальную связь с правом одного государства, а стороны выбрали право другой страны, то автономия воли не должна нарушать императивные нормы правопорядка, с которым правоотношение наиболее тесно связано (ст. 1210 ГК РФ).
Как коллизионная привязка автономия воли ранее применялась только к обязательственному статуту правоотношения. В настоящее время право, избранное сторонами, может определять формальный, вещный, деликтный и иные статуты отношения: «Условия формы правовой сделки устанавливаются законом, применимым к ее содержанию» (ст. 71 Закона о МЧП Румынии).
Законодательство некоторых государств ограничивает пространственные пределы автономии воли – стороны могут сделать выбор в пользу только той правовой системы, с которой правоотношение реально связано: «В области договорных обязательств стороны могут подчинить свои отношения выбранному ими праву, если оно имеет связь с обязательством» (ст. 25.1 Закона о МЧП Польши).
Большинство стран предусматривает возможность неограниченного выбора права сторонами; даже приветствуется выбор права «нейтрального» государства (с которым сделка никак не связана). Презюмируется, что выбор такого права априорно ставит стороны в равное положение. Межамериканская конвенция о праве, применимом к международным контрактам (1994 г.), устанавливает, что в качестве применимого права стороны могут избрать право любого государства, даже не являющегося участником Конвенции. В российском законодательстве закреплена подобная позиция. Судебная и арбитражная практика также признает действительным выбор сторонами права, не связанного с договором.
Право, избранное сторонами, представляет собой общий статут договора и регулирует:
– порядок заключения договора;
– действительность договора, основания его недействительности;
– права и обязанности сторон;
– толкование договора;
– приведение договора в исполнение;
– ответственность сторон за неисполнение или ненадлежащее исполнение договора;
– прекращение договора.
Право сторон договора на выбор применимого правопорядка закреплен в ст. 1210 ГК РФ. Положения этой нормы позволяют определить основное содержание принципа автономии воли:
– выбор применимого права может быть сделан при заключении договора или в последующем;
– избранное право может касаться всего договора или отдельных его частей;
– выбор применимого права должен быть явно выражен или определенно вытекать из условий договора и обстоятельств дела;
– выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу;
– выбор сторонами подлежащего применению права считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора.
Российский законодатель установил ограничение применения автономии воли в отдельных договорных отношениях, связанных с иностранным правопорядком. Выбор применимого права исключается в договорах о создании юридического лица с иностранным участием (ст. 1214), в договорах в отношении находящихся на территории России земельных участков, участков недр, обособленных водных объектов и иного недвижимого имущества (п. 2 ст. 1213 ГК РФ).
Общепризнанная позиция современной западной доктрины и практики – субъекты всех договоров обладают автономией воли и вправе избрать иностранное право для регулирования «национальных» договорных отношений. В отечественной доктрине высказывается точка зрения, что правила ст. 1210 ГК РФ распространятся на «российские» договоры; российские лица могут подчинить любую сделку (в том числе не связанную с иностранным правопорядком) законодательству другого государства. С точки зрения интересов международного оборота, эта позиция представляется оптимальной. Однако необходимо отметить, что вряд ли выбор иностранного права в качестве применимого к «внутренней российской» сделке будет признан правоприменительными органами РФ.
Положения ст. 1210 включены в разд. VI ГК РФ «Международное частное право». Сфера действия норм этого раздела определена в ст. 1186: гражданско‑правовые отношения, осложненные каким‑либо иностранным элементом. Право свободного выбора применимого к сделке законодательства другого государства принадлежит только субъектам гражданско‑правовых договоров, имеющих объективную связь с иностранным правопорядком. Исключение могут составлять интернет‑договоры.
Отдельные национальные кодификации содержат прямой запрет выбора права сторонами отношения, не связанного с иностранным правопорядком: «Выбор права не осуществляется, если отсутствует иностранный элемент в правоотношениях» (ст. 5 Закона о МЧП Украины).
В отсутствие соглашения сторон о применимом праве российский суд разрешает спор на основе предписаний ст. 1211 ГК РФ – к договору применяется право страны, с которым договор наиболее тесно связан. Правом страны, с которым договор наиболее тесно связан, считается право того государства, на чьей территории находится место жительства или основное место деятельности центральной стороны правоотношения (контрагента, чье исполнение имеет решающее значение для содержания договора). В ст. 1211 ГК РФ перечислено 26 разновидностей гражданско‑правовых контрактов, и по каждому определена субсидиарная коллизионная привязка, устанавливаемая на основе критерия реальной связи. Коллизионный вопрос в отношении договоров, не перечисленных в ст. 1211, решается по аналогии закона.
В судах западных государств (Великобритания, Франция, Австрия, США) при отсутствии в договоре оговорки о применимом праве устанавливается «гипотетическая», «подразумеваемая» воля сторон. Суд сам определяет, какое право стороны хотели бы применить к спорному отношению. Для установления «подразумеваемой воли сторон» используются критерии «локализации» договора; «справедливости»; «доброго, заботливого хозяина», «разумного» человека; тесной, реальной, разумной связи применимого права с конкретным фактическим составом. В западной доктрине и практике разработана «теория презумпций»: кто выбрал суд (арбитраж), тот выбрал право; закон, свойственный данному договору; общее гражданство (домицилий) сторон; право учреждения, обслуживающего клиентов в массовом порядке.
Отыскание закона, свойственного данному договору («собственное право контракта» – the proper law of the contract), представляет собой своеобразный прием разрешения коллизионных вопросов, выработанный в английской судебной практике. Английский суд пользуется принципом автономии воли как юридико‑техническим приемом для того, чтобы путем отыскания «подразумеваемой» воли «разумного человека» решить коллизионный вопрос применительно только к данному правоотношению, без создания прецедента. «Собственное право контракта» понимается как совокупность договорных условий и фактических обстоятельств, свойственных только данному договору, регулирующему определенные отношения между конкретными субъектами в конкретных фактических обстоятельствах.
В настоящее время наблюдается процесс унификации коллизионного принципа автономии воли, например в Конвенции о праве, применимом к договорам международной купли‑продажи товаров, закреплено (ст. 7):
– договор купли‑продажи регулируется правом, избранным сторонами;
– соглашение о выборе права должно быть явно выражено или прямо вытекать из условий договора и поведения сторон;
– выбор права может быть ограничен частью договора;
– стороны в любое время могут договориться о подчинении договора в целом или его части какому‑либо иному праву, помимо права, ранее избранного сторонами как применимого к договору;
– любое изменение сторонами применимого права, имевшее место после заключения договора, не должно причинить ущерб действительности договора или правам третьих лиц.
В Римской конвенции 1980 г. говорится, что договоры регулируются правом, избранным сторонами. Выбор права должен быть явно выражен или безусловно вытекать из условий договора либо обстоятельств дела. Межамериканская конвенция 1994 г. устанавливает: автономия воли сторон – основа решения коллизионной проблемы. Возможен как прямо выраженный, так и подразумеваемый выбор права. Выбор права может относиться не только к контракту в целом, но и к его отдельной части. Для разных частей контракта допускается выбор различных правопорядков.
Коллизионное право большинства государств позволяет сторонам гражданско-правового договора, осложненного иностранным элементом, в том числе и сторонам международного коммерческого договора, подчинить его избранному ими компетентному правопорядку. Стороны вправе договориться о применении к их договорным обязательствам права какого-либо государства.
Право сторон на выбор является выражением общепризнанного положения об "автономии воли" сторон, которая понимается как возможность для сторон установить по своему усмотрению содержание договора, его условия, разумеется, в пределах, установленных правом. Эта возможность распространяется и на выбор применимого права, если договор осложнен иностранным элементом.
Автономия воли является одним из принципов МЧП. Автономия воли сторон в МЧП означает возможность стороной (сторонами) выбирать правовую систему, нормы которой будут регулировать данные отношения. В данный принцип включается возможность определять подсудность.
В российской правовой системе данный принцип получил следующее выражение. Стороны могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц.
Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора.
Стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей.
Если из совокупности обстоятельств дела, существовавших на момент выбора подлежащего применению права, следует, что договор реально связан только с одной страной, то выбор сторонами права другой страны не может затрагивать действие императивных норм страны, с которой договор реально связан.
При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к договору применяется право страны, с которой договор наиболее тесно связан.
"Автономия воли" как способ выбора права, компетентного регулировать договорные обязательства, закреплена во всех международных договорах, касающихся данного вопроса. Среди них: Кодекс Бустаманте 1928 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, 1955 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к агентским соглашениям, 1978 г., Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам, 1980 г., Гаагская конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г и т.д.
Литература: Международное частное право: Современные проблемы. М., 1994. С. 164-179; Рубанов А.А. Институт «автономии воли» в международном частном праве как теоретическая пробле-ма//Советский ежегодник международного права. 1986. М., 1987. С. 214-228; Рамзайцев Д.Ф. Договор купли-продажи во внешней торговле СССР. М., 1961; Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 202-210; Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. М., 1984; Иссад М. Международное частное право. М., 1984. С. 187-193; МоссДж. К. «Автономия воли» в практике международного коммерческого арбитража. М., 1996; Филиппов А.Г. Некоторые аспекты автономии воли в российском международном частном праве//Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1998; Beale J.H. А Treatise on the conflict of laws. Vol. 3. N.-Y., 1935; Bauerfeld R.J. Effectiveness of choice-of-law clauses in contract law: Party autonomy or objective determination// Columbia Laws Review. 1982. Vol. 82, № 8. P. 1667-1682 et ff.; NiboyetJ.-P. La theorie de 1"autonomie de la volonte// Rec. des cours. T. 16 (1927-1). P. 5-53; Reese W.L.M. American choice -of-law. //Amer. J. Сотр. Law. 1982. Vol. 30. No.l; Loussouarn V., Bredin J.-D. Droit du commerce international. P., 1969; Lerebour-Pigeonnier P. Droit international prive. P., 1969; Batiffol H. Droit international prive. P. 1959. Vol. 2. P. 214-215.
В известном своем труде «Благосостояние наций» Адам Смит говорит: «Не от доброй воли мясника, пивовара или булочника ожидаем мы свой обед, а от их взгляда на собственные интересы. Мы адресуемся не к их гуманистическим воззрениям (человеколюбию), а взываем к себялюбию и никогда не говорим с ними об их потребностях, а только о выгоде... Каждый индивидуум... в действительности имеет в виду лишь свою собственную выгоду, а не таковую общества. Однако изучение своих собственных нужд и интересов естественным образом, а точнее, необходимо приводит его к тому, что наиболее выгодно обществу».*
* См.: Smith Adam. The Wealth of Nations. 1937. P. 14,421.
Соответствующим выражением подобного взгляда на суть рыночных отношений в юридическом плане выступает свободное усмотрение, автономия воли, свобода договора в гражданском (торговом) праве вообще и в обязательственных отношениях, в частности, когда обязанности индивидуумов друг перед другом возникают в силу добровольного возложения ими на себя каких-либо обязательств, что отражает совпадение интересов вступающих в договорные отношения сторон.*
* См.: Trebilcock M.J. The Limits of Freedom of Contract. Harvard, First Harvard University Press Edition. 1997. P. 241.
В традиционном понимании международного частного права «автономия воли» представляет собой институт, согласно которому стороны в сделке, имеющей юридическую связь с правопорядками различных государств, могут избрать по своему усмотрению то право, которое будет регулировать их взаимоотношения и применяться ими самими либо судебным учреждением или в необходимых случаях другими компетентными органами к данной сделке, - «закон, избранный сторонами», выраженный в латинской формуле «lex pro voluntate (lex voluntatis)». В более широком плане автономия воли связывается вообще с основополагающими принципами регулирования цивилистических (гражданско-правовых) отношений и является частным случаем выражения таких общих начал гражданского права, как свобода договора и свободное усмотрение сторон (см, например, ст. 1, 1 «2» Гражданского кодекса Японии 1898 г., которая говорит об «автономии воли лица», «автономии личности» вообще). В частности, во французской литературе автономия воли нередко рассматривается в качестве отражения свободы договора. Однако «связанность» или «отраженность» еще не означают тождественности. Признаваемые многими исследователями особенности института автономия воли и все более распространяющееся в последнее время его применение обусловили детальный интерес к нему со стороны специалистов.
В соответствии с учением, известным под этим названием в международном частным праве, исходным принципом для разрешения коллизионных вопросов по сделкам с так называемым иностранным элементом выступает воля лица или лиц, совершивших сделку. Таким образом, автономия воли- это институт, применяемый главным образом в сфере обязательственных отношений, регулируемых международным частным правом. Однако в законодательстве некоторых стран имеются нормы, касающиеся автономии воли, которые относятся к участникам и иных гражданских или семейных правоотношений и даже субъектам односторонних актов (при наследовании). Автономия воли широко закреплена в праве различных стран. Преимущественно это имеет место вписаном праве - законах и иных законодательных актах, однако принцип автономии воли признается в ряде случаев и судебными прецедентами в соответствующих правовых системах.
Автором идеи о том, что право может санкционировать соглашение об определении закона, был французский юрист Шарль Дюмулэн (1500-1566 гг.), который развивал ее в русле традиционных для того времени представлений, что все нормы права «прикреплены» к материальному миру (вещам, людям, предметам). Исходя из того что норма «прикреплена» к тому, о чем она говорит, Дюмулэн выделил особую группу норм, трактующих существо вопроса, влияющее на судебное решение дела. Он их разделял на два вида. Первый вид - это нормы, которые «касаются того, что зависит от воли сторон, или того, что может быть изменено ими». Второй вид норм посвящен тому, что «зависит только от власти закона». Из этого проистекал вывод, что, следовательно, существуют явления, которые подпадают под действие воли сторон и которые последние в силу указанного могут «прикреплять» к нормам той или иной страны (или области). Эта теория стала предпосылкой для юридического санкционирования соглашений об определении права в договорных отношениях. Иные воззрения, высказывавшиеся примерно в тот же период, а также и значительно позже, не прямо, но опосредствованно в принципе отрицали автономию воли и были связаны с «этатистскими» или близкими к ним концепциями права вообще (Ж. Бодэна, Дж. Била, А.Батиффоля, П. Леребур-Пижоньера, В. Луссуарна, Ж. Бредэна и т.д.). По своей сути они означали ликвидацию рассматриваемого института без его формальной отмены, поскольку основным в них является обоснование тезиса о том, что при наличии соглашения сторон о выборе права его определение осуществляется не физическими или юридическими лицами, а судом - органом государства.*
* См.: Международное частное право: Современные проблемы. М., 1994 С. 171-173.
В Основах ГЗ Союза ССР и республик 1991 г., введенных в действие на территории России с 3 августа 1992 г., равно как и в предшествующих Основах 1961 г., автономия воли зафиксирована непосредственным образом, т.е. получила текстуальное выражение. Сегодня это существует в следующем виде: «Права и обязанности сторон по сделке определяются по праву места ее совершения, если иное не установлено соглашением сторон» (п. 2 ст. 165). «Права и обязанности сторон по внешнеэкономическим сделкам определяются по праву страны, избранному сторонами при совершении сделки или в силу последующего соглашения» (п. 1 ст. 166). Аналогичным образом сформулированы положения, относящиеся к автономии воли, в источниках права других государств. В частности, ст. 18 Гражданского кодекса 1975 г. Алжира гласит: «Договорные обязательства подчиняются закону места заключения договора, если стороны не установили иного». Сходные формулировки и в ст. 19 Гражданского кодекса Египта, ст. 6 Закона Украины о внешнеэкономической деятельности от 16 апреля 1991 г. В венгерском Законе о международном частном праве 1979 г. (ст. 9, 24), в Законе Китая 1985 г. о хозяйственных договорах международного характера (ст.5), Законе о международном частном праве и процессе Чехии (§9, 11, 16) и соответствующих правовых актах многих других стран также устанавливается автономия воли сторон.
При этом автономия воли предусматривается как исходный принцип регулирования, выраженный в соответствующих правоположениях, несмотря на то, что зачастую с чисто внешней стороны формулировки нормативных актов выглядят прямо противоположным образом: «применяется... закон (места совершения сделки, места заключения или исполнения договора и т.д.), если иное не установлено соглашением сторон». В подобных случаях кажется, что возможность выбора сторонами права является факультативной, а привязка к закону, определяемому по соответствующему признаку, обозначенному в норме, в зависимости от конкретных фактических обстоятельств, - главной. В действительности же именно автономию воли следует квалифицировать как основное право положение, а прикрепление отношения к какому-либо иному закону - как вторичное.
В проекте третьей части ГК РФ, одобренном Государственной думой 30 октября 1996 г., автономия воли в области договорных отношений предусматривается в весьма широких по сравнению с любой из предшествующих регламентаций, имевших место в нашей стране, масштабах. Во-первых, автономии воли посвящена отдельная статья ГК (в проекте это ст. 1254), регламентирующая различные аспекты этого института. Во-вторых, в следующей статье принцип автономии воли сторон подтвержден еще раз путем закрепления его в самом ее названии: «Право, подлежащее применению к договору при отсутствии соглашения сторон», а также в содержании нормы: «При отсутствии соглашения сторон о подлежащем применению праве к этому договору применяется право...» (ч. 1 ст. 1255).
Развернутое регулирование отношений, возникающих в связи с автономией воли, в предлагаемом проекте ГК РФ осуществляется по следующим направлениям:
1) момент выбора права;
2) содержание и форма волеизъявления сторон;
3) пределы действия автономии воли сторон во времени и в пространстве;
4) ограничения автономии воли общего характера.
Помимо национального законодательства различных стран, в современных условиях автономия воли получает все большее закрепление и в международных договорах как двустороннего, так и многостороннего характера. Среди последних следует назвать Венскую конвенцию о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., Гаагскую конвенцию о праве, применимом к международной купле-продаже материальных движимых вещей, от 15 июня 1955 г. (ст. 2) и Гаагскую конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, от 22 декабря 1986 г. (ст. 7), Римскую конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам, от 19 июня 1980 г. (ч.1 ст. 3), заключенную странами-членами Европейских сообществ, и др.
Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г. (ст.11) и Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 января 1993 г. (ч.4 ст. 38, ст. 41) стран СНГ также предусматривают возможность для сторон избрать в целях регулирования договорных отношений надлежащее право на основе собственного усмотрения и соответствующего соглашения.
Таким образом, в правопорядке современных государств принцип автономии воли сторон выступает как практически повсеместно закрепленный в писаном праве и судебной практике институт, применяемый для регулирования обязательственных (договорных) отношении в международном гражданском (хозяйственном) обороте.
В действующем праве Российской Федерации- Основах гражданского законодательства 1991 г., а также и некоторых других стран институт автономии воли отражен и в ином аспекте. Так, в ст. 156 Основ гражданского законодательства устанавливается, что «иностранное право применяется к гражданским отношениям в случаях, предусмотренных законодательными актами Союза ССР и республик, международными договорами СССР, а также на основании не противоречащего им соглашения сторон...». Другими словами, автономия воли является основанием наряду с прочим для применения в пределах данной юрисдикции конкретной страны иностранного права, придает юридическое значение нормам иностранного правопорядка в рамках отечественного государства. В то же время следует настоятельно подчеркнуть, что, хотя автономия воли и порождает последствия, аналогичные действию коллизионной нормы, тем не менее источником коллизионного права не является. В связи с этим необходимо указать на соответствующие взгляды, высказывавшиеся в свое время за рубежом (Манчини, Лораном), которые рассматривали автономию воли в качестве источника коллизионного права наряду с национальным законом или международным договором. Л.А. Лунц полагал, что автономия воли является «одной из коллизионных норм или одним из коллизионных институтов права, установленных внутренним правопорядком государства или его международными соглашениями.»* Некоторые другие представители советской школы международного частного права, хотя и придерживаются мнения, что институт автономии воли имеет свое собственное основание - общую цель, тем не менее не выводят ее за рамки коллизионно-правовой природы, формулируя эту цель как «превенцию коллизии законов»: «Коллизионные методы направлены на подчинение соответствующих отношений определенному правопорядку и на разрешение таким образом возможных коллизий разных правопорядков. Наделение участников правоотношений возможностью избрать применимый к этому отношению закон преследует цель предотвратить такие коллизии».** Не лишена распространения вместе с тем и конструкция автономии воли как отражение принципа свободы договора. Отдельные авторы считают, что автономия воли сторон представляет собой органичное сочетание двух начал - коллизионного (по назначению) и принципа свободы договора (по способу реализации).***
* Лунц Л.А. Международное частное право. М., 1970. С. 203.
** Иванов Г.Г., Маковский А.Л. Международное частное морское право. М., 1984. С. 26.
*** См.: Филиппов А.Г. Некоторые аспекты автономии воли в российском международном частном праве // Актуальные проблемы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1998. С. 439.
В современной отечественной юридической литературе при анализе проблематики автономии воли уделяется все возрастающее внимание самым различным ее аспектам. Анализируются не только наиболее известные стороны данного института т.е., основа для выбора права, подлежащего применению к отношению, чаще всего договорному, самими его участниками и, следовательно, для применения в ряде случаев иностранных правоположений, но и глубокие теоретические вопросы, возникающие в связи с этим. Один из них - проблема правовой природы соглашения о выборе применимого права и опосредствуемого им общественного (социального) отношения, а также взаимодействия общественного отношения и права (связи и обратной связи между ними), характеризующих автономию воли, но не подвергавшихся предметному изучению, в частности в отечественной правовой науке, ранее. По мнению А.А. Рубанова, предмет института автономии воли образуют два вида общественных отношений, которые существенно отличаются друг от друга. Одно (например, какое-либо конкретное договорное гражданско-правовое отношение) имеет имущественное содержание и носит, как правило, товарно-денежный характер. Другое имеет неимущественное содержание, так как направлено на определение права, применимого к сделке, и лишено характера эквивалентности. Оба вида взаимосвязаны, имеют идентичных субъектов, носят волевой характер. В то же время они суть отдельные общественные отношения. Главный теоретический вопрос, который связан с институтом автономии воли сторон, - это юридическая основа позитивного отношения каждой из различных национально-правовых систем к соглашениям об определении права.
Теоретической основой автономии воли согласно позиции указанного автора, является возможность существования обратной связи между правом и регулируемым им общественным отношением, действующей в условиях презумпции бесспорного наличия между ними первичной, «естественной», или обычной, связи. Учет названных, а также не упомянутых в данном случае, но которые, однако, реально имеют место в жизни, теоретических аспектов автономии воли практически важен со многих точек зрения. Во-первых, ориентирование в сложностях, связанных с правовой природой соглашения о выборе права, поможет сторонам избежать ряда заблуждений, например относительно формы соглашения, поскольку таковое не может рассматриваться в качестве внешне-экономической (внешнеторговой) сделки. Во-вторых, это будет содействовать верному конструированию положений такого гражданско-правового соглашения между контрагентами договора, принадлежащими к различным правопорядкам, относительно тех норм права, которым они намереваются подчинить свое отношение или отношения. И наконец, в-третьих, теория должна помочь законотворческой практике выработать объективные формулы соответствующих правил, которые надлежит создать, усовершенствовать или заменить.
В институте автономии воли, как следует из современных теоретических разработок, отражается взаимодействие национальных правовых систем, которое самым явственным образом проявляется в возможности применения на территории данной конкретной страны права иностранного государства. Выбор сторон может пасть на любую систему национального права любой страны. Наряду с этим выбор права ограничен именно «правом», т.е. правилами, сформулированными и существующими в качестве норм права, а не какими-либо «вненациональными» системами или совокупностями норм, «принципами справедливости», «общими принципами» или нормами, некогда бывшими правовыми, но утратившими свою юридическую силу (нормы отмененного акта или денонсированного международного договора).
Вследствие всего указанного наиболее важным и обобщающим выводом современных отечественных исследований по рассматриваемой проблеме выступает утверждение, что в нынешних условиях автономия воли сторон представляет самостоятельный, особый институт международного частного права, а не только разновидность коллизионного принципа МЧП. В нем соединены многие сущностные элементы, характеризующие специфику как самого данного феномена - международного частного права, так и объекта его регулирования - общественных отношений, имеющих проявление юридической связи с правопорядками различных государств, которые, в свою очередь, обусловлены международным взаимодействием национальных правовых систем между собой, а также их взаимодействием с международной системой. Конкретные стороны реализации принципа автономии воли сторон в международной торговле в обязательственных и иных отношениях будут показаны в нижеследующих разделах.
ПРАВО И СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
В.А. Кириченко
ПРИНЦИП АВТОНОМИИ ВОЛИ СТОРОН В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Статья посвящена исследованию закрепленного в российском законодательстве принципа автономии воли сторон в международном частном праве. Автором анализируются возможности и условия использования сторонами данного принципа, а также причины и ограничения его применения.
Ключевые слова: автономия воли сторон, международное частное право, внешнеэкономический контракт, императивные нормы права, обход права, международный коммерческий арбитраж.
PRINCIPLE OF AUTONOMY OF THE WILL OF THE PARTIES IN THE INTERNATIONAL PRIVATE LAW
The article is devoted to the research of the principle of parties will autonomy in the international private law that is secured in the Russian legislation. The author analyzes possibilities and conditions of use by the parties of the given principle, and also the reasons and restriction of its application.
Key words: parties will autonomy, international private law, external economic contract, imperative norms of law, avoidance of law, international commercial arbitration.
Целью исследований является анализ возможностей и условий использования сторонами принципа, закрепленного в российском законодательстве, - автономии воли сторон в международном частном праве, а также причины и ограничения его применения. Задачами исследований стал поиск альтернатив применению права иностранного государства, оценка таких непростых проблем, связанных с использованием иностранного законодательства, как «расщепление коллизионной привязки» и «обход права». Необходимо изучить оправданность применения иностранного законодательства при отсутствие в договорных отношениях иностранного элемента в его традиционном понимании. Наконец, «применение императивных норм» будет рассмотрено как ограничение выбора права к договору.
Необходимо начинать с разъяснения ситуации, когда участники внешнеэкономической сделки не воспользовались принципом автономии воли сторон и в контракте не определили, какое право подлежит применению при разрешении спорных ситуаций. В этом случае выбор права осуществляется судом в соответствии с установленными правилами (ст. 1211 ГК РФ). Однако «... использование этих правил не всегда может внести абсолютную ясность в договорные отношения» . Поэтому при заключении внешнеэкономической сделки нужно учитывать законодательство, применяемое в случае возникновения разногласий, что поможет избежать возможных правовых коллизий.
Это не означает, что сторонам договора необходимо так проработать договор, чтобы он исчерпывающим образом регулировал все существующие и возможные отношения сторон и снимал вопрос о необходимости привлечения национального права для урегулирования разногласий контрагентов. Для такого договора в теории права существует понятие «самодостаточный контракт» (как правило, внешнеэкономический). Все спорные ситуации, которые возникают при выполнении этого договора, могут быть урегулированы на основе положений самого договора без обращения к нормам права. Следует учитывать, что на практике составить абсолютно независимый от национального права договор невозможно в силу существования императивных правовых норм национальных законодательств (ст. 1192 ГК РФ).
«Самодостаточный контракт» является также в определенной мере реализацией такого «принципа международного частного права, как автономия воли, связанного с именем крупнейшего французского юриста Шарлем Дюмуленом (1500-1566)» . Содержание этого принципа сводится к тому, что к договорам должно применяться право, которое имели в виду стороны. Если из самого договора это право обнаружива-
ется недостаточно явно, необходимо обращать внимание на обстоятельства, при которых воля сторон была изъявлена, то есть важно уяснить то право, которое они имели в виду, хотя определенно и не назвали.
С момента возникновения данного принципа прошло около 500 лет. Безусловно, в процессе развития внешнеторгового оборота он претерпел некоторые изменения, однако содержание ст. 1210 ГК РФ свидетельствует о том, что принцип автономии воли сохранил все элементы теории Ш. Дюмулена: российское право позволяет сторонам внешнеэкономического договора в оговорке о применимом праве или в последующем соглашении предусмотреть возможность применения права любого государства. Например, в договоре между российским обществом с ограниченной ответственностью и германским акционерным обществом в оговорке о применимом праве стороны могут предусмотреть как право России или ФРГ, так и право Франции, Испании, Италии или любого другого государства.
Использование данного принципа не так легко как может показаться. Приведенные примеры иллюстрируют свободу, которую дает этот принцип, однако не следует забывать, что и свободой нужно уметь пользоваться. П. 4 ст. 1210 ГК РФ регулирует проблему, которая в доктрине международного частного права носит название «расщепление коллизионной привязки»: стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей. «До недавнего времени отношение к расщеплению коллизионной привязки во многих странах было негативное. Основное возражение против применения указанного правила заключалось в неприемлемости нарушения единства обязательственного статута сделки» . Однако последние унифицированные акты в сфере международного частного права допускают возможность применения права различных государств к отдельным частям договора. В частности, подобное положение содержит Римская конвенция 1980 г., которая послужила основой для соответствующей правовой нормы, закрепленной в ГК РФ.
Необходимо подчеркнуть, что использование расщепления коллизионной привязки ни при каких обстоятельствах не должно приводить к противоречивому результату: например, не допускается применение одной правовой системы к правам и обязанностям продавца и другой правовой системы - к правам и обязанностям покупателя. М.Г. Розенберг отмечает, что «...практическая реализация исследуемой правовой нормы не всегда отвечает интересам самих сторон и может привести к полному или частичному непризнанию юридической силы соглашения о выборе права ввиду наличия неустранимых пороков содержания» . Речь идет о подчинении отдельной правовой системе вполне автономной части правоотношений, безболезненно отделимой от остальной части. Например, если различные части договора подряда исполняются в разных странах, то вполне допустимо подчинить эти части различным правовым системам. Хочется подчеркнуть, что в любом случае рекомендуется пользоваться этим инструментом в исключительных случаях и весьма продуманно.
Как способ избежания противоречивого результата использования расщепления коллизионной привязки, стоит порекомендовать следование тенденциям международной практике, когда стороны на основе применения принципа автономии воли выбирают не какую-то конкретную правовую систему (нормы национального права, которые зачастую не учитывают специфику международных торговых сделок), а ссылаются на «общепринятые принципы и нормы права», либо «к праву международной торговли». Довольно часто на практике используется и отсылка к так называемому lex mercatoria . Этим термином в современных условиях, как отмечалось в литературе, обозначается концепция, отражающая тенденцию к формированию автономной системы правовых норм, содержащей нормы, предусмотренные в международных конвенциях, торговых обычаях, широко признанные правовые принципы, предназначенные регулировать международный торговый оборот. Существуют также документы, которые применяются в отношении отдельных видов договоров, например: международные конвенции в области перевозок; подготовленные Международной торговой палатой унифицированные правила осуществления безналичных расчетов (обычаи и практика для документарных аккредитивов, правила по инкассо).
Применение упомянутых унифицированных правил и обычаев, равно как и норм иностранного законодательства, до недавнего времени были недоступны участникам договорных отношений, где отсутствует иностранный элемент. Если российские субъекты права заключили договор, исполняемый на территории России и не имеющий никакого элемента, связанного с какой-либо иной страной, то в этом случае вопрос о применимом праве по правилам, закрепляемым международным частным правом, не ставился - применялось российское право. П. 5 ст. 1210 ГК РФ урегулировал отношения, которые прежде российским законодательством не регулировались.
Данный пункт ввел новеллу в российское законодательство: даже, если договор связан только с одной страной, т.е. в нем отсутствует иностранный элемент, стороны могут выбрать по своему усмотрению применимое право. Включение такого условия является отражением современных тенденций в междуна-
родном частном праве, в частности, нашедших отражение в Римской конвенции 1980 г. В разных странах существует различный подход к решению вопроса о возможности выбирать право, применимое к договорам, связанным с одной страной. Сторонники предоставления такой возможности утверждают, что «.само условие о применимом праве делает договор, во всем остальном связанный только с одной страной, подпадающим под действие международного частного права, поскольку это условие можно рассматривать как своего рода иностранный элемент» .
Однако противники такого подхода поднимают вопрос об «обходе права» . В последнее время в литературе стали появляться работы об актуальности концепции «обхода закона» в международном частном праве, автор которых пытается обосновать необходимость использования данной концепции.
Другие же считают данную проблему надуманной . В международном частном праве существует немалое количество вопросов, которые постоянно или время от времени привлекают к себе внимание. И один из самых любопытных - «обход закона» (agere in fraudem legis). При разработке нового коллизионного регулирования для части третьей Гражданского кодекса он, даже будучи включенным в проект раздела VII «Международное частное право», специалистами подробно и всесторонне обсуждался, и в конечном счете ими был сделан вывод, что его использование в данном разделе было бы ошибочным. В этой связи нельзя не отметить, что рабочая группа, разрабатывавшая для стран ЕЭС Конвенцию о праве, применимом к договорным обязательствам (принятую в Риме в 1980 г.), также сочла концепцию agere in fraudem legis неосновательной. Задолго до этого разработчики Германского Гражданского Уложения 1896 г. в ответ на активные предложения ввести в него понятие «обход закона» расценили последнее как слишком опасное для стабильности правового оборота.
В самом деле, концепция «обхода закона» предлагает следующий необычный подход: помимо законных и незаконных действий, нужно выделять в особую группу еще и действия в «обход закона», т.е. те действия, которые букву закона не нарушают, но намеренно направлены на достижение результата, который с целями закона не сообразуется: «Обходом закона является образ действий, нарушающий предписание закона не прямо, но подрывающий цель, на достижение которой это предписание направлено» .
Данная концепция может являться новшеством. Законодатели могут оправдывать ею нежелание совершенствовать правовые нормы: зачем этим заниматься, если важна цель закона, а не то, что в нем написано, т.е. механизмы и инструменты достижения цели закона? К agere in fraudem legis прибегают также и в качестве синонима обозначения действий, закону не соответствующих, но маскирующихся под законные. Средства такой маскировки известны в форме злоупотребления правом.
А.И. Муранов в своей диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Проблема «обхода закона» в материальном и коллизионном праве», защищенной в МГИМО в 1999 г., доказывал, что использование концепции «обхода закона» в современном российском праве означало бы :
1) разрыв с лучшими традициями дореволюционного российского и советского международного частного права;
2) игнорирование печальной судьбы понятия «обход закона» в зарубежном и советском частном праве, которая в итоге ждет это понятие и в международном частном праве;
3) введение в российское законодательство внутренне противоречивого околоюридического термина «обход закона»;
4) создание в механизме коллизионного регулирования неоправданных технических сложностей и логических противоречий;
5) использование для разрешения коллизионных вопросов устаревшей, рудиментарной юридической техники;
6) игнорирование опыта большинства развитых западных стран по этому вопросу;
7) игнорирование современных тенденций в развитии международного частного права в мире и установление очередного «своеобразия» в российском праве;
8) уменьшение степени состязательности процесса при рассмотрении российскими юрисдикционными органами отношений с иностранными характеристиками с одновременным очередным повышением степени его инквизиторности, от чего так сложно и медленно отходит российская правоприменительная практика;
9) введение в российское коллизионное регулирование «защитной оговорки», совершенно излишней для защиты интересов российского права;
10) предоставление немалому количеству российских судей очередной «подушки для ума», которой они (при их расположенности в пользу исключительно lex fori, а также весьма низком уровне подготовки в сфере международного частного права) не преминут с большой охотой воспользоваться.
Подтверждением этой точки зрения, т.е. не признание существования «обхода права», служит тот факт, что, все большее число стран включают в свое законодательство или практику возможность использования иностранного права сторонами одного государства и в отношении предмета этого же государства. Россия также пошла по этому пути. Серьезным доводом в пользу включения такого положения служит то обстоятельство, что некоторые институты частного права лучше урегулированы в одних правовых системах и хуже в других. При сегодняшнем уровне интернационализации коммерческих отношений нет смысла лишать стороны возможности воспользоваться теми преимуществами, которые предоставляет та или иная правовая система мира.
Однако законодатель устанавливает определенные ограничения для сторон при выборе права к договору, связанному только с одной страной. Выбор сторон не может отменить действие императивных норм права страны, с которой договор реально связан. При этом необходимо иметь в виду, что в данном случае под императивными нормами должны пониматься все императивные нормы правовой системы.
Ст. 1192 ГК РФ «Применение императивных норм» распространяет такое ограничение не только на выбор права к договору, связанному только с одной страной. Суть правила, установленного ст. 1192 ГК РФ, заключается в следующем: в любом национальном законодательстве содержатся такие императивные нормы, которые в силу своей особой значимости должны применяться всегда, независимо от применимого права, определенного сторонами гражданского правоотношения (в силу автономии воли) или судом (в результате применения коллизионных норм). Такие нормы получили название "сверхимперативных" (используются и иные термины - нормы непосредственного применения, императивные нормы в МЧП и др.).
Основная сложность заключается в нахождении таких норм среди всего массива императивных норм. Для облегчения поиска законодатель включил несколько критериев, которым должны отвечать такие нормы:
Указание в самой норме;
Обеспечение прав участников гражданского оборота;
Обеспечение охраняемых законом интересов участников гражданского оборота.
Однако последние два критерия являются, по моему мнению, довольно широкими.
Из ст. 1192 ГК РФ также следует, что сверхимперативные нормы страны суда должны применяться в обязательном порядке, а сверхимперативные нормы третьей страны могут применяться или не применяться по усмотрению суда. Этому разделению полностью соответствует структура ст. 1192 ГК РФ - в п. 1 речь идет об обязательности применения сверхимперативных норм российского права, а в п. 2 - о возможности применения сверхимперативных норм третьей страны. Другими словами, для применения данного положения суд должен определить: 1) существует ли тесная связь отношения с правом другого государства, а не того, чье право применяется в силу автономии воли сторон или в соответствии с коллизионной нормой, и 2) какие императивные нормы этой правовой системы должны быть учтены. «Гибкий характер данной нормы предполагает, что ее применение зависит от конкретных обстоятельств и от оценки судом каждой ситуации» .
Использование механизма сверхимперативных норм страны суда позволит решить также проблему "обхода закона". Для ее решения предлагались различные способы: ограничение автономии воли, введение запрета "обхода закона" и др. В настоящее время наиболее целесообразным способом борьбы с "обходом закона" признана концепция сверхимперативных норм, которая позволяет применить к правоотношениям важные с точки зрения конкретного государства нормы независимо от избранного сторонами права.
Примеры императивного права отражены в п. 2 ст. 1213 ГК РФ, который безоговорочно подчиняет договоры в отношении находящихся на территории Российской Федерации земельных участков, участков недр, обособленных водных объектов и иного недвижимого имущества российскому праву, а ст. 1214 (тоже без каких-либо условий) обязывает применять к договору о создании юридического лица с иностранным участием право страны, в которой согласно договору подлежит учреждению юридическое лицо. В юридической практике к императивным нормам также традиционно относят положения о сроке исковой давности (недопустимости его изменения соглашением сторон), требование к российскому предпринимателю соблюдать письменную форму внешнеэкономической сделки, возможность снижения судом неустойки в случае ее несоразмерности последствиям нарушения обязательства, правила о защите прав потребителей и другие основополагающие нормы российского гражданского права.
В настоящее время институт автономии воли сторон нашел свое отражение не только применительно к договорным правоотношениям. Ч. 3 ГК РФ установила и другие случаи ограниченного применения данного института. Так, например, ст. 1219 ГК РФ, регулирующая вопросы выбора права, подлежащего применению к обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, устанавливает, что: "После совершения дей-
ствия или наступления иного обстоятельства, повлекших причинение вреда, стороны могут договориться о применении к обязательству, возникшему вследствие причинения вреда, права страны суда".
Альтернативой национальных судов, разумеется, не только для разрешения споров, предусмотренных вышеуказанной статьей, является международный коммерческий арбитраж. Использование в контракте положения о разрешении споров в таком суде предоставит большую свободу и независимость от национальных органов. В отличие от государственных судов, арбитражи в меньшей степени связаны с национальным законодательством страны их пребывания. Однако необходимо учитывать, что в регламенте некоторых арбитражей (в том числе в регламентах МКАС при ТПП РФ, Международного арбитражного суда Федеральной палаты экономики в Вене) указано, что суд самостоятельно определяет применимое право. Обычно в таких случаях действуют правила, принятые в стране нахождения арбитража. Приведем пример , когда товар поставляется со склада российской компании, находящейся в Объединенных Арабских Эмиратах, на склад английского предпринимателя в той же стране. При этом при заключении договора партнеры не достигли соглашения о применимом праве. Из-за неполной оплаты товара российская организация была вынуждена обратиться в Арбитражный суд МТП в соответствии с арбитражной оговоркой в контракте. В такой ситуации, учитывая место, цели и условия договора, Арбитражный суд может применить законы ОАЭ, а не государств, к которым принадлежат стороны договора (России или Англии). МКАС при ТПП РФ при разрешении такого же спора, вероятно, использовал бы российское право как право продавца по договору (как того требует российская коллизионная норма).
Описанные рекомендации по использованию принципа автономии воли сторон участники коммерческих договорных отношений уже в настоящее время могут воспользоваться. Теперь стоит обратить внимание и законодателя на некоторые моменты правового регулирования, которые в силу принципа автономии воли сторон могли бы быть дополнены и изменены. Так, пункт 3 ст. 1219 ГК РФ о допустимости выбора сторонами обязательства вследствие причинения вреда применимого права нуждается в пересмотре в направлении расширения автономии воли сторон. Желательно предусмотреть возможность выбора сторонами права любой страны, а не только права страны суда. «Целесообразно также включить положение, что стороны, осуществляющие предпринимательскую деятельность, могут выбрать право, применимое к обязательствам вследствие причинения вреда путем заключения соглашения до момента совершения действия или наступления иного обстоятельства, послужившего основанием для требования о возмещении вреда. При этом необходимо исходить из того, что выбор права должен быть явно выражен или следовать из всей совокупности обстоятельств дела и не должен затрагивать права третьих лиц ». В данной связи надо решить вопрос о соотношении указанных положений с нормами, регулирующими выбор права сторонами договора (ст. 1210 ГК РФ). Ряд пунктов ст. 1210 ГК РФ может быть распространен и на иные случаи, когда допустим выбор применимого права, в частности, когда речь идет об обязательствах вследствие причинения вреда.
Необходимо отметить, что недостаточно включить соответствующее указание на применимое право в текст договора. Как показывает практика , очень важно ознакомиться с особенностями, которыми обладает право той или иной страны при регулировании затрагиваемых контрактом вопросов. Для этого необходимо изучить содержание норм законов других государств, которые будут применяться к составляемому договору. Нельзя быть полностью уверенным в том, что имеющиеся нормативные правовые акты представлены в действующей редакции, адекватно переведены на русский язык и исчерпывающим образом регулируют все существенные условия составляемого договора. Выходом из сложившейся ситуации может стать запрос текстов основных иностранных законов непосредственно от контрагента. Более большие компании могут позволить себе обратиться в специализированное агентство по юридическим услугам в сфере международного коммерческого права. Менее же расточительные смогу проверить предоставленную контрагентом информацию, равно как и самостоятельно ознакомиться со всеми оригинальными действующими национальными и международными правовыми актами, в таких открытых для всеобщего пользования электронных ресурсах, как, например, eur-lex.europa.eu или trans-lex.org.
Литература
1. Зеленин А. Как обезопасить внешнеторговый контракт от правовых коллизий // Финансовый директор.
2005. - № 10 // http://www.fd.пJ/reader.htlTl?id=15226.
2. Козлова Т.С. Исторические корни некоторых институтов международного частного права // Российская
юстиция. - 2005. - № 8 // http://www.ycp.ru/articles/rossiiskaya_justicia-8-2005.shtml.
3. Обязательственный статут. Принцип автономии воли сторон. Закон сегодня. - 2010 //
http://lawtoday.ru/razdel/biblo/mejdu-4as-prav/047.php.
4. Абова Т.Е. Комментарий к гражданскому кодексу Российской Федерации части третьей. - 2010 // http://yurlib.ru/book_173.html.
5. Концепция совершенствования Раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации «Международное частное право». - 2009 // http://privlaw.ru/concep_mchp.rtf.
6. Кудашкин В.В. Актуальные проблемы доктрины обхода закона в международном частном праве. -2010 // http://www.lawmix.ru/comm/3550/.
7. Кудашкин В.В. Актуальные проблемы доктрины обхода закона в международном частном праве // Законодательство. - 2007. - № 3. - С. 65-73.
8. Муранов А.И. "Обход закона" в международном частном праве: мнимость актуальности и надуманность проблем // Законодательство. - 2008. - № 7. - С. 18-21.
Loading...