Полный вариант 5 часов (≈100 страниц А4), краткое содержание 10 минут.
Главные герои
Дарья Пинигина (старая женщина около восьмидесяти лет)
Павел Пинигин (сын Дарьи)
Второстепенные персонажи
Андрей Пинигин (младший сыном Павла и внук Дарьи)
Богодул, Петруха, Сима, Настасья (жители острова)
Старых женщин принуждали покидать родную деревню, которая подлежала затоплению. Оставляя свои дома, они весьма тяжело расставались с родным краем.
Главы первая — третья
В деревню Матера, которая находилась на острове с одноименным названием, пришла последняя весна. Ниже по реке создавали плотину, поэтому вместо острова образуется большое водохранилище. В этот год хлеб посадили не на каждом поле. Часть жителей деревни жили в другом месте. Они приезжали сюда, чтобы лишь посадить картофель.
Остров имел форму утюга. Он протянулся по Ангаре на пять верст. С нижней окраины к нему примыкал небольшой остров Подмога. Там у жителей Матеры имелись поля и сенокосы. За время собственного существования деревня видела и казаков, и торговцев, и каторжников. Колчаковцы на верхней окраине острова оставили после себя барак. Имелась и небольшая церковь, которую построили на средства купца, похороненного тут. В ней создали склад во времена колхоза. Также была здесь мельница. На пастбище два раза в неделю приземлялся самолет. На нем люди ездили в город.
Так и существовала эта деревня больше трех веков, пока не настало время умирать.
Когда наступило лето, в Матере остались лишь старики и дети. Это были три старые женщины – Дарья, Сима и Настасья. Старухи любили чаевничать, наливая чай из медного самовара. Во время чаепития они долго беседовали. Часто в чаепитии принимал участие старик Богодул, который жил в бараке. Он был похож на лешего и говорил чаще всего матом.
Две старухи были из этих мест. А Сима прибыла в деревню в поисках сожителя. Однако единственного деревенского холостяка испугала немая дочь Симы, Валька. Сима стала жить в заброшенной избушке на окраине деревни. Валька повзрослела, произвела на свет сына от неизвестно кого и оставила его. исчезнув. Сима растила внука Кольку пяти лет, дикого и молчаливого.
У Настасьи с Егором, ее мужем, не осталось детей. Два сына погибли на войне. Третий утонул. Дочь скончалась от рака. Разум Настасьи несколько помутился. Ей виделось разное: то ее супруг угорал до смерти, то кровью истекал, то рыдал всю ночь. Добрые люди старались не замечать ее легкого безумства. Злые насмехались и издевались над ней. По этой причине муж Настасьи обменял собственный дом на городскую квартиру. Он и Настасья должны были расстаться с деревней.
Старухи спокойно пили чай. Тут в дом вбежал Богодул и прокричал, что чужие люди мародерствуют на кладбище. Бабки прибежали на кладбище, на котором рабочие уже завершали работу. Они стаскивали в одну кучу оградки, тумбочки и кресты. Это оказалась санитарная бригада, которую отправила санэпидстанция для очистки затопляемой территории.
Деревенский народ остановил работы. Председатель пытался доказать необходимость этой работы. Однако жители деревни настояли на своем и в течение всего вечера устанавливали кресты на место.
Главы четвертая — шестая
Богодул был известен тут давно. Он обменивал в соседних деревнях мелкую бакалею на еду. Деревню он избрал для себя в качестве последнего пристанища. Зиму Богодул проводил в домах старух. На лето он отправлялся жить в барак. Несмотря на то, что речь его изобиловала матом. Старухи любили и привечали его. старики недолюбливали Богодула.
Внешность Богодула не менялась на протяжении многих лет. Он походил на лешего. По слухам он был поляком и прежним каторжником, которого сослали за убийство. Но правду о нем никто не знал. О том, чтобы покинуть деревню, Богодул и слышать не желал.
Дарья сильно переживала по поводу разорения кладбища, так как на нем были погребены все ее родные. Она осознавала, что ей предстоит быть похороненной в чужой земле.
Отец и мать Дарьи скончались в один год. Мать умерла внезапно. Отца придавило жерновом на мельнице, после чего он долгое время болел.
Дарья вспоминала о деревне и собственной семье. Мать ее оказалась из других мест. Она на протяжении всей жизни боялась воды. Только сейчас Дарья поняла почему.
У Дарьи родилось шесть детей. Старший сгинул на войне, младшего придавило деревом. Дочь скончалась во время родов. Оставалось три ребенка – двое сыновей и дочь. Павел являлся старшим сыном. Ему было пятьдесят лет. Он приезжал редко. Мать просила его перенести могилки ее родителей ближе к поселку. Сын дал обещание. Но сам не был уверен в этом.
Поселок, в который отправляли людей из деревень, предназначенных для затопления. Был представлен двухэтажными домиками. В каждом таком доме было две квартиры, имеющих два уровня. Которые соединялись крутой лестницей. Возле каждого дома имелись малюсенький участок, небольшой погреб, загон для скотины. Но для коровы там места не было. Добыть сена и выгулять скот здесь негде было. Вокруг поселка была тайга. На ней сейчас создавали пашни.
Переезжающим в поселок выдавали хорошие средства. Но существовало одно условие: они сами должны были сжечь свой дом. Петруха, сын Катерины, тоже торопился получить эти деньги. Однако их дом был объявлен памятником деревянного зодчества и собирались отправить в музей.
Хозяин острова тоже чувствовал, что жизнь Матеры заканчивается. Ночами он делал обход деревни и находящихся рядом полей. Проходя около барака, он уже знал, что Богодул жил тут последнее лето. У дома Петрухи он почувствовал запах гари. Этот и другие дома должны были погибнуть в огне.
Главы седьмая — девятая
Настало время отъезда Настасьи. С собственным домом она расставалась тяжело. Не могла уснуть ночью. И оставила некоторые вещи. В начале осени она хотела вернуться, чтобы копать картошку. В доме она оставила нажитое дедами добро, которое не пригодится в городе.
Наутро Егор увозил Катерину, которая плакала. Ночью начала гореть изба Петрухи. Днем он приехал на остров и приказал матери уезжать. Катерина проводила ночь у Дарьи, когда загорелся ее дом. Но она была женщиной с характером и авторитетом и собрала вокруг себя оставшихся в деревне стариков.
Жители деревни собрались около горящего дома и в молчании наблюдали за происходящим.
Петруха утверждал, что дом стал гореть внезапно. Он сам едва не сгорел. Жители прекрасно знали его. Поэтому не верили его словам. Лишь Хозяин был свидетелем того, что избу поджег Петруха. После случившегося сын пропал с выданными за дом средствами. А мать стала жить у Дарьи.
Павел стал появляться с еще меньшей периодичностью. Он понимал необходимость постройки плотины. Однако видел нелепость постройки нового поселка. Домики поставили на камни и глину. Огород нуждался в черноземе, а погреба мгновенно затопило. При постройке поселка не думали об удобстве и комфорте жизни в нем.
В настоящий момент Павел являлся бригадиром, готовил пашни и с жалостью вспоминал плодородные земли Матеры. Он думал о том, что это очень большая цена за недорогую электроэнергию. Он понимал, что стал стареть и отставать от очень быстро бегущей вперед жизни.
Супруга Павла пришла в восторг от новой квартиры. Однако Дарье здесь не понравится. Сын понимал это и переживал за тот день, когда он будет вынужден забрать мать с острова.
Главы десятая — пятнадцатая
Петруха, покидая остров, не оставил Катерине денег. Она жила за счет Дарьи, однако надеялась, что сын найдет работу и у нее появится собственный угол.
Катерина ни разу не была замужем. Она родила сына от женатого деревенского мужика, которого звали Алеша Звонников. Он погиб во время войны. Петруха выучился на тракториста. Ему дали новый трактор, на котором он в пьяном угаре ломал заборы. Трактор забрали. С той поры Петруха перебрал множество работ, ни на одной не задерживаясь подолгу.
Семью Петруха так и не завел. Женщины, привозимые им из Ангары, убегали от него через месяц. Имя его было не настоящим. Его звали Никита Зотов. А прозвище Петруха он получил за неорганизованность и никудышности.
Дарья обвиняла Катерину в том, что она совсем распустила Петруху. Та пыталась оправдаться. Она не видела в этом собственной вины. Ведь Дарья тоже мало детьми занималась. Но ведь все хорошими людьми стали.
Лето проходило незаметно. Дни Богодул и старухи проводили вместе подолгу разговаривая. Позднее наступило время сенокоса. В деревне появилось большое количество народа. Последний раз остров ожил. Павел вновь был бригадиром. народ трудился с удовольствием. Домой все шли с песней. Навстречу поющим выходили самые старые люди.
На остров прибыли и свои, и из совхоза. Приезжали из дальних мест все, кто были здесь когда-то местными для прощания с родными местами. Организовывались встречи товарищей, одноклассников и соседей. За Матерой появился городок из палаток. Вечерами, несмотря на усталость, жители деревни собирались на посиделках, понимая, что мало осталось таких вечеров.
В деревню возвратился Петруха, который был одет в нарядный, однако уже очень испачканный костюм. Дав Катерине некоторую часть денег, он ходил то по деревне, то по поселку. Во время этих прогулок он говорил каждому, что он очень нужный человек.
С середины июля наступили долгие дожди. Поэтому жители были вынуждены прервать работу. К Дарье приехал Андрей, ее внук. Который приходился младшим сыном Павлу. Старший сын Павла создал семью с девушкой нерусского происхождения и жил на Кавказе. Средний сын учился на геолога в Иркутске. Андрей двенадцать месяцев назад вернулся из армии. у него была работа на заводе в городе. Сейчас он уволился оттуда, намереваясь принять участие в строительстве гидроэлектростанции.
Андрей был уверен. Что в данное время в руках человека большая сила. Он может все. Дарья спорила с внуком. Человеку дана огромная сила, однако люди все же оставались маленькими. Они не являлись хозяевами жизни. Это жизнь руководила ими.
Андрея влекла знаменитая на всю страну стройка. Он полагал, что должен принять участие в великом деле, пока еще молод. Павел не пробовал переубеждать сына. Однако понять его он не мог. Он осознавал, что его сын принадлежал следующему поколению. К Дарье пришло понимание того, что внук будет принимать участие в затоплении острова и деревни. Поэтому она с неодобрением замолчала.
Дождь все шел, и от этой непогоды деревенские жители почувствовали тревогу. Они стали понимать, что их деревни и острова в целом скоро не станет.
Жители собирались в доме Дарьи и беседовали об острове, о затоплении и другой новой жизни. Старым людям было жалко родину. Молодежь с нетерпением ждала будущего. Была тут и Тунгуска. Она имела тунгусскую кровь. Ее дочь, являющаяся директором здешнего зверосовхоза, на время поселила в заброшенном доме. Тунгуска на встречах молчала, курила и только слушала. Павел понимал, что правы обе стороны, и нельзя тут определить настоящую правду.
Появившийся на Матере Воронцов сообщил, что ко второй половине сентября картофель необходимо собрать, а на острове убраны все постройки и деревья. Двадцатого сентября остров в качестве будущего водохранилища приедет принимать комиссия.
На следующий день появилось солнце. Размокшая земля подсохла. Жители продолжили сенокос, но без прежнего веселья и запала. Сейчас люди торопились как можно быстрее завершить работу и переехать на новое место.
Дарья еще питала надежду, что сын сможет перенести могилы ее родителей. Однако его в срочном порядке вызвали на работу. Один из работников в бригаде попал рукой в станок. Спустя день Дарья послала в поселок внука, чтобы тот разузнал об отце. Она вновь осталась в одиночестве и занималась огородом. После возвращения Андрей сказал, что Павла, как ответственного за технику безопасности, изводили комиссиями и, наверное, дадут выговор.
Андрей отбыл и не попрощался с родной деревней. Дарья осознала, что родные могилы окажутся под водой вместе с островом. Скоро пропал и Петруха. Старые женщины вновь начали жить вместе. В августе появилось огромное количество грибов и ягод. Павел перестал быть бригадиром. Его посадили на трактор, и он вновь стал наведываться за свежими овощами.
Дарья думала о том, что Павел не являлся хозяином своей жизни. Она могла бы отправиться к другому сыну, работавшему в леспромхозе. Но там чужое место. Она считала лучшим проводить деревню и умереть.
Главы шестнадцатая — восемнадцатая
Для сбора хлеба прибыло тридцать мужиков и три женщины. Они начали пьянствовать, драться. Старухи боялись появляться вечером на улице. Не опасался новых работников лишь Богодул. Работники называли его снежным человеком.
Жители деревни стали постепенно увозить с острова мелких животных и сено. Санитарная бригада подожгла Подмогу. После этого неизвестный сжег старую мельницу. Остров покрылся дымом. В тот день, когда горела мельница, к Дарье переселились Сима и ее внук. Вновь начались продолжительные беседы. Обсуждали Петруху, нанявшегося сжигать чужие дома, будущее Симы, до сих пор мечтавшей встретить одинокого старичка.
Собрав хлеб, привезенные мужики и женщины уехали. Перед этим они спалили контору. Картофель в колхозе собирали школьники. Санитарная бригада очистила Подмогу и принялась за Матеру. Она поселилась в бараке. Жители деревни собрались на сбор своей картошки. Прибыла и Соня, ставшая совершенно городской. Дарья поняла, что соня станет хозяйкой в поселке.
Настасьи не было. Старые женщины вместе привели в порядок ее огород. Павел забрал корову, а Дарья пошла на кладбище, которое было разорено и выжжено. Отыскав могилы родных, она продолжительное время жаловалась, что ей приходится переезжать. Вдруг ей послышалась просьба осуществить уборку в избе перед отъездом. Женщине привиделось, что после своей кончины она окажется на суде собственных родных. Ее встретят суровым молчанием. И лишь умерший маленьким сын заступится за мать.
Главы девятнадцатая – двадцать вторая
Санитарная бригада принялась за вековую лиственницу, которая росла около деревни. Деревенские жители звали ее лиственем. Она считалась основой острова. Не могли уничтожить листвень ни бензопила, ни топор, ни огонь. Рабочие были вынуждены оставить непокорное дерево.
В это время Дарья наводила порядок в своей избе.
Богодул, Сима и Катерина тем временем возили картошку Настасьи в барак. Дарья, закончив работу, провела ночь одна и все время молилась. Утром она собрала вещи и позвала пожогщиков. Потом она ушла, бродила на протяжении всего дня.
вечером приехал Павел и привез с собой Настасью. Она сообщила, что Егор долгое время болел и умер недавно. Не смог он прижиться в чужом краю. Из-за странностей Настасьи женщины долго не верили, что Егор скончался. Настасья по наущению Дарьи позвала Симу жить вместе. Теперь старухи жили в бараке и ждали, когда их заберет Павел.
Павел смотрел на догорающий дом и не ощущал почти ничего. Он чувствовал лишь неловкое удивление: он не мог поверить, что жил тут, а прибыв в поселок понял, что наконец все завершилось. Теперь он может жить на новом месте.
Вечером к нему пришли Воронцов и Петруха. Воронцов отругал Павла за то, что старые женщины все еще не увезены с острова. Утром приедет комиссия, а барак все еще не сожгли. Воронцов принял решение лично поехать на остров и захватил с собой Петруху и Павла.
Во время переправы через Ангару они заплутали в тумане. Они пытались кричать, надеялись, что старые женщины их услышат. Однако туман не пропускал никакие звуки. Павел сожалел о своем согласии на данную поездку. Он осознавал, что старух испугает ночное выселение.
Старые женщины проснулись в бараке, который был окружен туманом. Они словно оказались на том свете. С острова был слышен плач Хозяина. С реки слышался слабый шум мотора.
Название: Прощание с Матерой
Жанр: Повесть
Продолжительность:
6мин 05сек
Аннотация:
Матёра- это остров на реке Ангаре и деревня с таким же названием. 300 лет назад кто-то поселился на острове и отсюда выросла эта деревня. И вот теперь на правом берегу Ангары строится новый поселок. Деревню решено затопить, а людей переселить в новый поселок.
Это последние дни для Матеры. В деревне остается все меньше людей, так как народ постепенно переезжает. Старухам Дарье, Катерине, Настасье и Симе переезд кажется крушением всей жизни. Здесь прошла вся их жизнь, здесь могилы их предков. Сын Катерины непутевый пьяница Петруха поджигает свою избу. Потом он жжет уже и дома других людей, чтобы ускорить переезд. Говорят, ему власти за это платят хорошие деньги. Катерина остается без средств к существованию, без дома и идет жить к своей подруге Дарье. В доме у Дарьи тоже все не так просто. Приехавший внук Андрей не понимает, почему старшее поколение так держится за жизнь в Матере.
Но стариков поддерживает даже природа. Приехавшие рабочие вырубают деревья. И вот старая лиственница, которую все в деревне зовут «царский листвень» и которая является своеобразным символом деревни, не поддается. Её пытаются срубить, поджечь, но ее не берут ни топор, ни огонь. Так рабочие и ушли ни с чем, а лиственница осталась одиноко стоять. Не сдаются и люди. 4 старухи, мальчик Колька и старик Богодул спрятались от всех в курятнике и приняли свое, понятное только им решение.
В.Г. Распутин — Прощание с Матерой. Прослушать краткое аудио содержание онлайн.
В. Г. Распутин
Прощание с Матерой
И опять наступила весна, своя в своем нескончаемом ряду, но последняя для Матёры, для острова и деревни, носящих одно название. Опять с грохотом и страстью пронесло лед, нагромоздив на берега торосы, и Ангара освобожденнo открылась, вытянувшись в могучую сверкающую течь. Опять на верхнем мысу бойко зашумела вода, скатываясь по речке на две стороны; опять запылала по земле и деревьям зелень, пролились первые дожди, прилетели стрижи и ласточки и любовно к жизни заквакали по вечерам в болотце проснувшиеся лягушки. Все это бывало много раз, и много раз Матёра была внутри происходящих в природе перемен, не отставая и не забегая вперед каждого дня. Вот и теперь посадили огороды – да не все: три семьи снялись еще с осени, разъехались по разным городам, а еще три семьи вышли из деревни и того раньше, в первые же годы, когда стало ясно, что слухи верные. Как всегда, посеяли хлеба – да не на всех полях: за рекой пашню не трогали, а только здесь, на острову, где поближе. И картошку, моркошку в огородах тыкали нынче не в одни сроки, а как пришлось, кто когда смог: многие жили теперь на два дома, между которыми добрых пятнадцать километров водой и горой, и разрывались пополам. Та Матёра и не та: постройки стоят на месте, только одну избенку да баню разобрали на дрова, все пока в жизни, в действии, по-прежнему голосят петухи, ревут коровы, трезвонят собаки, а уж повяла деревня, видно, что повяла, как подрубленное дерево, откоренилась, сошла с привычного хода. Все на месте, да не все так: гуще и нахальней полезла крапива, мертво застыли окна в опустевших избах и растворились ворота во дворы – их для порядка закрывали, но какая-то нечистая сила снова и снова открывала, чтоб сильнее сквозило, скрипело да хлопало; покосились заборы и прясла, почернели и похилились стайки, амбары, навесы, без пользы валялись жерди и доски – поправляющая, подлаживающая для долгой службы хозяйская рука больше не прикасалась к ним. Во многих избах было не белено, не прибрано и ополовинено, что-то уже увезено в новое жилье, обнажив угрюмые пошарпанные углы, и что-то оставлено для нужды, потому что и сюда еще наезжать, и здесь колупаться. А постоянно оставались теперь в Матёре только старики и старухи, они смотрели за огородом и домом, ходили за скотиной, возились с ребятишками, сохраняя во всем жилой дух и оберегая деревню от излишнего запустения. По вечерам они сходились вместе, негромко разговаривали – и все об одном, о том, что будет, часто и тяжело вздыхали, опасливо поглядывая в сторону правого берега за Ангару, где строился большой новый поселок. Слухи оттуда доходили разные.
Тот первый мужик, который триста с лишним лeт назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше этой земли ему не сыскать. Остров растянулся на пять с лишним верст и не узенькой лентой, а утюгом, – было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой, а с нижней стороны за мелкой кривой протокой к Матёрe близко подчаливал другой остров, который называли то Подмогой, то Подногой. Подмога – понятно: чего нe хватало на своей земле, брали здесь, а почему Поднога – ни одна душа бы не объяснила, а теперь не объяснит и подавно. Вывалил споткнувшийся чей-то язык, и пошло, а языку, известно, чем чудней, тем милей. В этой истории есть еще одно неизвестно откуда взявшееся имечко – Богодул, так прозвали приблудшего из чужих краев старика, выговаривая слово это на хохлацкий манер как Бохгодул. Но тут хоть можно догадываться, с чего началось прозвище. Старик, который выдавал себя за поляка, любил русский мат, и, видно, кто-то из приезжих грамотных людей, послушав его, сказал в сердцах: богохул, а деревенские то ли не разобрали, то ли нарочно подвернули язык и переделали в богодула. Так или не так было, в точности сказать нельзя, но подсказка такая напрашивается.
Деревня на своем веку повидала всякое. Мимо нее поднимались в древности вверх по Ангаре бородатые казаки ставить Иркутский острог; подворачивали к ней на ночевку торговые люди, снующие в ту и другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо по носу обжитой берег, тоже подгребали к нему: разжигали костры, варили уху из выловленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колчаковцами, занявшими остров, и партизанами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов. От колчаковцев остался в Матёре срубленный ими на верхнем краю у голомыски барак, в котором в последние годы по красным летам, когда тепло, жил, как таракан, Богодул. Знала деревня наводнения, когда пол-острова уходило под воду, а над Подмогой – она была положе и ровней – и вовсе крутило жуткие воронки, знала пожары, голод, разбой.
Была в деревне своя церквушка, как и положено, на высоком чистом месте, хорошо видная издали с той и другой протоки; церквушку эту в колхозную пору приспособили под склад. Правда, службу за неимением батюшки она потеряла еще раньше, но крест на возглавии оставался, и старухи по утрам слали ему поклоны. Потом и кроет сбили. Была мельница на верхней носовой проточке, специально будто для нее и прорытой, с помолом хоть и некорыстным, да нeзаемным, на свой хлебушко хватало. В последние годы дважды на неделе садился на старой поскотине самолет, и в город ли, в район народ приучился летать по воздуху.
Вот так худо-бедно и жила деревня, держась своего мeста на яру у левого берега, встречая и провожая годы, как воду, по которой сносились с другими поселениями и возле которой извечно кормились. И как нет, казалось, конца и края бегущей воде, нeт и веку деревне: уходили на погост одни, нарождались другие, заваливались старые постройки, рубились новые. Так и жила деревня, перемогая любые времена и напасти, триста с лишним годов, за кои на верхнем мысу намыло, поди, с полверсты земли, пока не грянул однажды слух, что дальше деревне не живать, не бывать. Ниже по Ангаре строят плотину для электростанции, вода по реке и речкам поднимется и разольется, затопит многие земли и в том числе в первую очередь, конечно, Матёру. Если даже поставить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой, и места потом не показать, где там силились люди. Придется переезжать. Непросто было поверить, что так оно и будет на самом деле, что край света, которым пугали темный народ, теперь для деревни действительно близок. Через год после первых слухов приехала на катере оценочная комиссия, стала определять износ построек и назначать за них деньги. Сомневаться больше в судьбе Матёры не приходилось, она дотягивала последние годы. Где-то на правом берегу строился уже новый поселок для совхоза, в который сводили все ближние и даже не ближние колхозы, а старые деревни решено было, чтобы не возиться с хламьем, пустить под огонь.
d9d4f495e875a2e075a1a4a6e1b9770f
Матёра – это островная деревня, на берегу Ангары, история которой насчитывает уже больше 300 лет. Многое повидала на своем веку Матёра – стояла она на торговом пути, и часто именно здесь ночевали торговые люди, здесь проходили бои с Колчаком, и останавливались обозы с арестантами. Была когда-то в Матёре своя церквушка – она и сейчас стоит, только уже давно устроили в ней склад. Есть в деревне и свой аэропорт, откуда два раза в неделю местные жители летают по делам в город.
Но однажды в деревне разнеслась весть, что всех жителей отсюда переселяют – на Ангаре строят плотину для электростанции, и вскоре деревня, вместе с другими поселениями на берегу, будет затоплена. Все жители по-разному воспринимают это известие. Но покидать свои дома, к которым они уже привыкли, люди не хотят. Они не слушают уговоры и доводы – им жалко оставлять и свое хозяйство, вещи, которые не потребуются в городе, и саму деревню, жизнь в которой кажется им понятной и простой. Конечно, они знают, что в городе им не придется ходить за водой – из кранов течет даже горячая вода, а не только холодная, есть там и другие удобства, но главного в городе нет – ангарских просторов, шума реки, неторопливых бесед у самовара. Тоскливо и неуютно будет в этом городе людям, привыкшим к широте и величию природы.
Но все же жители начинают постепенно уезжать из деревни. Дольше всех остаются в Матёре одинокие пожилые женщины, которые наблюдают, как деревню с одного конца поджигают. Они ничего не делают для того, чтобы предотвратить возгорание других домов – просто стоят и молча смотрят. А потом, обсуждая это событие, приходят к выводу, что загорелись дома случайно, так как не могут допустить мысли, что хозяин, уезжая, мог сам поджечь свой дом.
Одна из героинь, до последнего остающаяся в родной деревне – Дарья. Она баба боевая, решительная, «с характером». Вокруг Дарьи объединяются все слабые, и она не просто готова дать словесный отпор обидчикам, а может и напасть на них, взяв в руки палку. Ее характер не позволяет ей просто пассивно наблюдать, как рушится ее старый мир – она ругается со своим сыном Павлом и его женой, винит их в том, что они покидают деревню. Сама Дарья перед тем, как уехать из дома, чисто моет его и даже белит, переживая, что в некоторых местах побелка легла не ровно. Эти ее действия очень схожи с ритуалом, который проводят, когда провожают покойника.
Другие бабы в деревне тоже растеряны. Настасья, уезжая, беспокоится о том, что у нее убежала кошка. Хотя с кошкой и не пускают в транспорт, перевозящий людей, и все оставляют всю «живность» в деревне, она просит Дарью позаботиться о кошке, «подкормить» ее, даже не думая о том, что и Дарья скоро будет вынуждена уехать. А еще беспокоит женщин судьба деревенского кладбища, где захоронены все их предки. Им сказали, что перед самым затоплением приедет сюда санитарная бригада и уничтожит кладбище – это всех жителей деревни очень пугает. Дарья даже думает о том, что когда она сама умрет, все родственники придут судить ее, и представляет их себе в виде огромного строя, «которому нет конца».
Не только старухи не хотят уезжать из деревни. Та молодежь, которую так ругала Дарья, тоже чувствуют себя не очень спокойно. В конце рассказа и Павел говорит о том, что не понимает того, «что сотворили с поселком».
Просто-явшая триста с лишним лет на берегу Ангары, Матёра пови-дала на своём веку всякое. «Мимо неё подни-ма-лись в древ-ности вверх по Ангаре боро-датые казаки ставить Иркут-ский острог; подво-ра-чи-вали к ней на ночёвку торговые люди, снующие в ту и в другую стороны; везли по воде арестантов и, завидев прямо на носу обжитой берег, тоже подгре-бали к нему: разжи-гали костры, варили уху из вылов-ленной тут же рыбы; два полных дня грохотал здесь бой между колча-ков-цами, заняв-шими остров, и парти-за-нами, которые шли в лодках на приступ с обоих берегов». Есть в Матёре своя церк-вушка на высоком берегу, но её давно приспо-со-били под склад, есть мель-ница и «аэро-порт» на старом паст-бище: дважды на неделе народ летает в город.
Но вот однажды ниже по Ангаре начи-нают строить плотину для элек-тро-станции, и стано-вится ясно, что многие окрестные деревни, и в первую очередь островная Матёра, будут затоп-лены. «Если даже поста-вить друг на дружку пять таких островов, все равно затопит с макушкой и места потом не пока-зать, где там сели-лись люди. Придётся пере-ез-жать». Немно-го-чис-ленное насе-ление Матёры и те, кто связан с городом, имеет там родню, и те, кто никак с ним не связан, думают о «конце света». Никакие уговоры, объяс-нения и призывы к здра-вому смыслу не могут заста-вить людей с лёгко-стью поки-нуть обжитое место. Тут и память о предках (клад-бище), и привычные и удобные стены, и привычный образ жизни, который, как варежку с руки, не снимешь. Все, что позарез было нужно здесь, в городе не пона-до-бится. «Ухваты, сково-род-ники, квашня, мутовки, чугуны, туеса, кринки, ушаты, кадки, лагуны, щипцы, кросна... А ещё: вилы, лопаты, грабли, пилы, топоры (из четырёх топоров брали только один), точило, железна печка, тележка, санки... А ещё: капканы, петли, плетёные морды, лыжи, другие охот-ничьи и рыбачьи снасти, всякий масте-ровой инстру-мент. Что пере-би-рать все это? Что сердце казнить?» Конечно, в городе есть холодная, горячая вода, но неудобств столько, что не пере-счи-тать, а главное, с непри-вычки, должно быть, станет очень тоск-ливо. Лёгкий воздух, просторы, шум Ангары, чаепития из само-варов, нето-роп-ливые беседы за длинным столом — замены этому нет. А похо-ро-нить в памяти — это не то, что похо-ро-нить в земле. Те, кто меньше других торо-пился поки-нуть Матёру, слабые, одинокие старухи, стано-вятся свиде-те-лями того, как деревню с одного конца поджи-гают. «Как никогда непо-движные лица старух при свете огня каза-лись слеп-лен-ными, воско-выми; длинные урод-ливые тени подпры-ги-вали и изви-ва-лись». В данной ситу-ации «люди забыли, что каждый из них не один, поте-ряли друг друга, и не было сейчас друг в друге надоб-ности. Всегда так: при непри-ятном, постыдном событии, сколько бы ни было вместе народу, каждый стара-ется, никого не замечая, оста-ваться один — легче потом осво-бо-диться от стыда. В душе им было нехо-рошо, неловко, что стоят они без движения, что они и не пыта-лись совсем, когда ещё можно было, спасти избу — не к чему и пытаться. То же самое будет и с другими избами». Когда после пожара бабы судят да рядят, нарочно ли случился такой огонь или невзначай, то мнение скла-ды-ва-ется: невзначай. Никому не хочется пове-рить в такое сума-сброд-ство, что хороший («христо-венький») дом сам хозяин и поджёг. Расста-ваясь со своей избой, Дарья не только подме-тает и приби-рает её, но и белит, как на будущую счаст-ливую жизнь. Страшно огор-ча-ется она, что где-то забыла подма-зать. Настасья беспо-ко-ится о сбежавшей кошке, с которой в транс-порт не пустят, и просит Дарью её подкор-мить, не думая о том, что скоро и соседка отсюда отпра-вится совсем. И кошки, и собаки, и каждый предмет, и избы, и вся деревня как живые для тех, кто в них всю жизнь от рождения прожил. А раз прихо-дится уезжать, то нужно все прибрать, как убирают для проводов на тот свет покой-ника. И хотя ритуалы и церковь для поко-ления Дарьи и Настасьи суще-ствуют раздельно, обряды не забыты и суще-ствуют в душах святых и непо-рочных.
Страшно бабам, что перед затоп-ле-нием приедет сани-тарная бригада и сров-няет с землёй дере-вен-ское клад-бище. Дарья, старуха с харак-тером, под защиту кото-рого соби-ра-ются все слабые и стра-дальные, орга-ни-зует обиженных и пыта-ется высту-пить против. Она не огра-ни-чи-ва-ется только прокля-тием на головы обид-чиков, призывая Бога, но и впрямую всту-пает в бой, воору-жив-шись палкой. Дарья реши-тельна, боевита, напо-риста. Многие люди на её месте смири-лись бы с создав-шимся поло-же-нием, но только не она. Это отнюдь не кроткая и пассивная старуха, она судит других людей, и в первую очередь сына Павла и свою невестку. Строга Дарья и к местной моло-дёжи, она не просто бранит её за то, что они поки-дают знакомый мир, но и грозится: «Вы ещё пожа-леете». Именно Дарья чаще других обра-ща-ется к Богу: «Прости нам, Господи, что слабы мы, непа-мят-ливы и разо-рены душой». Очень ей не хочется расста-ваться с моги-лами предков, и, обра-щаясь к отцов-ской могиле, она назы-вает себя «бестол-ковой». Она верит, что, когда умрёт, все родствен-ники собе-рутся, чтоб судить её. «Ей каза-лось, что она хорошо их видит, стоящих огромным клином, расхо-дя-щихся строем, кото-рому нет конца, все с угрю-мыми, стро-гими и вопро-ша-ю-щими лицами».
Недо-воль-ство проис-хо-дящим ощущают не только Дарья и другие старухи. «Понимаю, — говорит Павел, — что без техники, без самой большой техники ничего нынче не сделать и никуда не уехать. Каждый это пони-мает, но как понять, как признать то, что сотво-рили с посёлком? Зачем потре-бо-вали от людей, кому жить тут, напрасных трудов? Можно, конечно, и не зада-ваться этими вопро-сами, а жить, как живётся, и плыть, как плывётся, да ведь я на том замешен: знать, что почём и что для чего, самому дока-пы-ваться до истины. На то ты и человек».
Loading...