За свои вольнолюбивые стихи весной 1820 года Пушкин был сослан на юг России. Сначала поэт оказался в Екатеринославе, затем вместе с семьей генерала Н. Н. Раевского совершил путешествие на Кавказ и в Крым (1820). До 1823 года он служил в Кишиневе; в селе Каменка встречался с П. И. Пестелем и другими будущими декабристами. В 1823–1824 годах поэт служил в Одессе.
На период южной ссылки приходится расцвет романтизма в творчестве Пушкина. В это время он написал романтические поэмы («Кавказский пленник», «Братья разбойники», «Бахчисарайский фонтан»), много лирических стихотворений с яркой романтической окраской. Среди них – «Погасло дневное светило…» (1820), «Узник» (1822). В 1822 году Пушкин написал также балладу на историческую тему – «Песнь о вещем Олеге» (1822).
В 1823–1824 годах Пушкин пережил душевный кризис, который был связан с разочарованием в просветительских идеях. Поэт разуверился в возможности быстрого установления политической свободы в России. Кризис объясняется и последствиями рассеянной жизни; поэта преследовало ощущение душевной опустошенности, тоски. Мрачные настроения Пушкина нашли художественное воплощение в стихотворении «Свободы сеятель пустынный...» (1823), а также в первой главе романа «Евгений Онегин», работу над которым поэт начал еще в Кишиневе в 1823 году.
Краткое содержание поэмы «Кавказский пленник» 1821
В ауле, где вечером на порогах сидят черкесы и говорят о своих битвах, появляется всадник, тащащий на аркане русского пленника, который кажется умершим от ран. Но в полдень пленник приходит в себя, вспоминает, что с ним, где он, и обнаруживает кандалы на своих ногах. Он раб!
Мечтою летит он в Россию, где провёл молодость и которую покинул ради свободы. Её мечтал он обрести на Кавказе, а обрёл рабство. Теперь он желает только смерти.
Ночью, когда аул угомонился, к пленнику приходит молодая черкешенка и приносит ему прохладный кумыс для утоления жажды. Долго сидит дева с пленником, плача и не имея возможности рассказать о своих чувствах.
Много дней подряд окованный пленник пасёт стадо в горах, и каждую ночь приходит к нему черкешенка, приносит кумыс, вино, мёд и пшено, делит с ним трапезу и поёт песни гор, учит пленника своему родному языку. Она полюбила пленника первой любовью, но он не в силах ответить ей взаимностью, боясь растревожить сон забытой любви.
Постепенно привыкал пленник к унылой жизни, тая в душе тоску. Его взоры тешили величественные горы Кавказа и Эльбрус в ледяном венце. Часто находил он особую радость в бурях, которые бушевали на горных склонах, не досягая высот, где он находился.
Его внимание привлекают обычаи и нравы горцев, ему нравятся простота их жизни, гостеприимство, воинственность. Он часами мог любоваться, как черкесы джигитуют, приучая себя к войне; ему нравился их наряд, и оружие, которое украшает черкеса, и кони, являющиеся главным богатством черкесских воинов. Он восхищается воинской доблестью черкесов и их грозными набегами на казачьи станицы. В домах же своих, у очагов, черкесы гостеприимны и привечают усталых путников, застигнутых в горах ночной порой или ненастьем.
Наблюдает пленник и за воинственными играми чеченских юношей, восхищается их удалью и силой, его не смущают даже их кровавые забавы, когда они в пылу игры рубят головы рабам. Сам изведавший военные утехи, смотревший в глаза смерти, он скрывает от черкесов движения своего сердца и поражает их беспечной смелостью и невозмутимостью. Черкесы даже гордятся им как своей добычей.
Влюблённая черкешенка, узнавшая восторги сердца, уговаривает пленника забыть родину и свободу. Она готова презреть волю отца и брата, которые хотят продать её нелюбимому в другой аул, уговорить их или покончить с собой. Она любит только пленника. Но её слова и ласки не пробуждают души пленника. Он предаётся воспоминаниям и однажды, плача, открывает ей душу, он молит черкешенку забыть его, ставшего жертвой страстей, которые лишили его упоений и желаний. Он сокрушается, что узнал её так поздно, когда уже нет надежды и мечты и он не в состоянии ответить ей на её любовь, душа его холодна и бесчувственна, и в ней живёт другой образ, вечно милый, но недостижимый.
В ответ на признания пленника черкешенка укоряет его и говорит, что он мог хотя бы из жалости обмануть её неопытность. Она просит его быть снисходительным к её душевным мукам. Пленник отвечает ей, что их судьбы схожи, что он тоже не знал взаимности в любви и страдал в одиночестве. На рассвете, печальные и безмолвные, они расстаются, и с этих пор пленник проводит время один в мечтах о свободе.
Однажды он слышит шум и видит, что черкесы отправляются в набег. В ауле остаются только женщины, дети и старцы. Пленник мечтает о побеге, но тяжкая цепь и глубокая река - неодолимые препятствия. И вот когда стемнело, к пленнику пришла она, держа в руках пилу и кинжал. Она сама распиливает цепь. Возбуждённый юноша предлагает ей бежать с ним вместе, но черкешенка отказывается, зная, что он любит другую. Она прощается с ним, и пленник бросается в реку и плывёт на противоположный берег. Внезапно он слышит позади шум волн и отдалённый стон. Выбравшись на берег, он оборачивается и не находит взглядом на оставленном берегу черкешенки.
Пленник понимает, что означали этот плеск и стон. Он глядит прощальным взором на покинутый аул, на поле, где он пас стадо, и отправляется туда, где сверкают русские штыки и окликаются передовые казаки.
Краткое содержание поэмы «Бахчисарайский фонтан» 1824
В своём дворце сидит грозный хан Гирей, разгневанный и печальный. Чем опечален Гирей, о чем он думает? Он не думает о войне с Русью, его не страшат козни врагов, и его жены верны ему, их стережёт преданный и злой евнух. Печальный Гирей идёт в обитель своих жён, где невольницы поют песнь во славу прекрасной Заремы, красы гарема. Но сама Зарема, бледная и печальная, не слушает похвал и грустит, оттого что её разлюбил Гирей; он полюбил юную Марию, недавнюю обитательницу гарема, попавшую сюда из родной Польши, где она была украшением родительского дома и завидной невестой для многих богатых вельмож, искавших её руки.
Хлынувшие на Польшу татарские полчища разорили дом отца Марии, а сама она стала невольницей Гирея. В неволе Мария вянет и находит отраду только в молитве перед иконой Пресвятой Девы, у которой горит неугасимая лампада. И даже сам Гирей щадит её покой и не нарушает её одиночества.
Наступает сладостная крымская ночь, затихает дворец, спит гарем, но не спит лишь одна из жён Гирея. Она встаёт и крадучись идёт мимо спящего евнуха. Вот она отворяет дверь и оказывается в комнате, где пред ликом Пречистой Девы горит лампада и царит ненарушаемая тишина. Что-то давно забытое шевельнулось в груди Заремы. Она видит спящую княжну и опускается перед ней на колени с мольбой. Проснувшаяся Мария вопрошает Зарему, зачем она оказалась здесь поздней гостьей. Зарема рассказывает ей свою печальную историю. Она не помнит, как оказалась во дворце Гирея, но наслаждалась его любовью безраздельно до тех пор, пока в гареме не появилась Мария. Зарема умоляет Марию вернуть ей сердце Гирея, его измена убьёт её. Она угрожает Марии...
Излив свои признания, Зарема исчезает, оставив Марию в смущении и в мечтах о смерти, которая ей милее участи наложницы Гирея.
Желания Марии сбылись, и она почила, но Гирей не вернулся к Зареме. Он оставил дворец и вновь предался утехам войны, но и в сражениях не может Гирей забыть прекрасную Марию. Гарем оставлен и забыт Гиреем, а Зарема брошена в пучину вод стражами гарема в ту же ночь, когда умерла Мария. Вернувшись в Бахчисарай после губительного набега на села России, Гирей воздвиг в память Марии фонтан, который младые девы Тавриды, узнав это печальное предание, назвали фонтаном слез.
«Братья-разбойники»
Она очень короткая – полное содержание на страницу. Суть: Разбойник рассказывает свою жизнь, полную грабежами, набегами и убийствами. Но вот он вместе со своим братом-таким же разбойником как и он, попадают в руки правосудия. Младший брат занемог, почуя скорую гибель, он в тяжком бреду винится в своих злодеяниях, особенно образ убиенного им некогда старца не дает ему покоя, и он просит брата "пощадить седины"
Но брату не суждено было умереть в заточении - он выздоравливает. Братьям удается бежать из тюрьмы, и они вновь предались грабежам и убийствам. Наконец, младший брат все-таки умирает, старший хоронит его и словно в нем что-то изменилось "мне жалко резать старика; На беззащитные седины не поднимается рука". Верно, он помнит слова мольбы брата за старика. Значит, в нем есть что-то человеческое/
Общая хар-ка
С 1820 г. Пушкин создает одну за другой свои романтические поэмы, серьезные и глубокие по содержанию, современные по проблематике и высокопоэтические по форме. ("Кавказский пленник", "Братья-разбойники", "Бахчисарайский фонтан") Чувства и трагические переживания одинокой, гордой, высоко над толпой стоящей личности стали основным содержанием романтического творчества Пушкина. Протест против всякого гнета, тяготеющего над человеком в "цивилизованном" обществе, - гнета политического, социального, морального, религиозного, - заставлял его, как и всех революционных романтиков того времени, сочувственно изображать своего героя преступником, нарушителем всех принятых в обществе норм – религиозных, юридических, моральных. Излюбленный романтиками образ - "преступник и герой", который "и ужаса людей и славы был достоин". Наконец, характерным для романтиков было стремление увести поэзию от воспроизведения ненавистной им обыденной действительности в мир необычного, экзотики, географической или исторической. Там они находили нужный им образы природы - могучей и мятежной ("пустыни, волн края жемчужины, и моря шум, и груды скал"), и образы людей, гордых, смелых, свободных, не затронутых еще европейской цивилизацией.
Большую роль в поэтическом воплощении этих чувств и переживаний сыграло творчество Байрона, во многом близкое мироощущению русских передовых романтиков. Пушкин, а за ним и другие поэты использовали прежде всего удачно найденную английским поэтом форму "байронической поэмы", в которой чисто лирические переживания поэта облечены, в повествовательную форму с вымышленным героем и событиями, далекими от реальных событий жизни поэта, но прекрасно выражающими его внутреннюю жизнь, его душу. Внешние особенности южных поэм Пушкина также связаны с байроновской традицией: простой, неразвитый сюжет, малое количество действующих лиц (двое, трое), отрывочность и иногда нарочитая неясность изложения.
Всегдашнее свойство пушкинского поэтического таланта-уменье зорко наблюдать действительность и стремление точными словами говорить о ней. В поэмах это сказалось в том, что, создавая романтические образы природы и людей, Пушкин не выдумывал их, не писал (как, например, Байрон о России или, позже, Рылеев о Сибири) о том, чего сам не видел, а всегда основывался на живых личных впечатлениях - Кавказа, Крыма, бессарабских степей.
Поэмы Пушкина создали и надолго предопределили тип романтической поэмы в русской литературе. Они вызвали многочисленные подражания второстепенных поэтов, а также оказали сильное влияние на творчество таких поэтов, как Рылеев, Козлов, Баратынский и, наконец, Лермонтов.
Билет 13. Пушкин как «поэт действительности»
В 1824 году Пушкин был отправлен в ссылку в село Михайловское. Во время ссылки поэт преодолевает духовный и творческий кризис, обретает новые жизненные цели, ставит перед собой иные творческие задачи. Пушкин становится, по определению В. Г. Белинского, «поэтом действительности». Уже в начале 1825 года поэт сумел преодолеть душевный кризис. Этому способствовали созерцание русской природы, здоровый образ жизни, общение с простым народом. Важную роль сыграли также частые посещения Святогорского монастыря, встречи с монахами, чтение Священного Писания, размышления над событиями русской истории (Пушкин изучал древнерусские летописи, с увлечением читал «Историю Государства Российского» Н. М. Карамзина).
Пушкин разочаровался в кумирах романтической эпохи – Наполеоне и Байроне. Он все более интересовался творениями Шекспира: его удивляла способность английского драматурга проникать в глубины истории. Пушкин постепенно уходил от романтических иллюзий. Теперь главной творческой задачей он считал отражение реальной действительности. Переломным в этом отношении произведением следует считать трагедию «Борис Годунов» (1825).
Своё новое видение мира Пушкин – «поэт действительности» – отразил в стихотворении «Пророк» (1826).
Яркий образец лирики дружбы этого периода – элегия «19 октября» 1825 года. Шедевр любовной лирики – послание «Я помню чудное мгновенье...», написанное также в 1825 году.
(В Михайловском Пушкин получил известие о восстании на Сенатской площади, об аресте друзей. Через полгода пришла весть о казни пятерых декабристов.)
Я помню чудное мгновенье...» (1825). Основная тема этого произведения – союз любви и творческого вдохновения. Начало стихотворения напоминает нам о романтической традиции. Поэт рисует таинственный, загадочный образ возлюбленной:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Между тем послание к А. П. Керн не только образец любовной лирики. Это и своеобразная творческая автобиография Пушкина . Здесь поэт воссоздает свой жизненный путь. Он говорит о рассеянной петербургской жизни, проходившей «в тревогах шумной суеты», о романтических настроениях во время пребывания на юге, где поэт пережил «бурь порыв мятежный», о душевном кризисе, особенно тяжелом в первые месяцы ссылки в Михайловском – «в глуши, во мраке заточенья», наконец, о выходе из кризиса, когда поэт ощутил в себе новые душевные силы. Возвращение поэта к жизни и к творчеству увенчалось вновь вспыхнувшим чувством любви:
Душе настало пробужденье,
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
Дружба – ведущий мотив всей лирики Пушкина. Наиболее важные грани этого мотива – лицейское братство, «вольнолюбивая дружба», дружба поэтов.
Мотив лицейского братства – один из центральных в пушкинской поэзии. Он присутствует уже в ранних посланиях, написанных в Царском Селе и адресованных Пущину, Дельвигу, Кюхельбекеру, другим товарищам по лицею.
Созерцание природы почти всегда предшествует в произведениях элегического жанра размышлениям поэта о любви и дружбе, о жизни и смерти, о неумолимой судьбе. «19 октября» открывается картиной осени – самого любимого Пушкиным времени года:
Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Не случайно доминирующим мотивом стихотворения становится воспоминание: автор воскрешает в памяти образы лицейских товарищей. Вначале он пишет о рано ушедшем из жизни Н. А. Корсакове, затем о Ф. Ф. Матюшкине, который стал моряком и находится теперь в дальнем плавании; здесь звучит элегический мотив странствий.
Композиционный центр стихотворения – обращение к друзьям:
Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он как душа: неразделим и вечен.
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина,
Отечество нам Царское Село.
Пушкин говорит о своем душевном родстве с друзьями-лицеистами. Дружба представляется ему высокой духовной ценностью – не омраченной корыстными интересами и побуждениями, мелочными заботами суетного мира. «Он как душа: неразделим и вечен», – пишет поэт о союзе друзей. Упоминание двух главных свойств человеческой души – нераздельности и бессмертия – помогает поэту удивительно точно выразить идею истинной дружбы.
Поэт обращается к своим лицейским друзьям - Ивану Пущину, Антону Дельвигу, Вильгельму Кюхельбекеру. Предсказывает свою близкую встречу: «Промчится год, и с вами снова я...» Здесь звучат пророческие мотивы.
В произведении присутствует и историческая тема . В радостном, приподнятом настроении поэт готов простить царю «неправое гоненье»: «Он взял Париж, он основал лицей». Примечательно, что два совершенно разных по масштабу события – основание Царскосельского лицея и победа России над наполеоновской Францией – в этом пушкинском произведении уравниваются: оба исторических факта оказываются чрезвычайно важными для духовного становления лицеистов.
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.
Об оптимистическом пафосе этого пушкинского стихотворения замечательно сказал В. Г. Белинский: «Не в духе Пушкина остановиться на скорбном чувстве... Пушкин не дает судьбе победы над собою; он вырывает у неё хоть часть отнятой у него отрады».
«Пророк»
Наиболее ярко процесс духовного и творческого перерождения поэта по воле Всевышнего передан в стихотворении «Пророк», написанном в 1826 году – под впечатлением от известия о казни пяти декабристов. Отсвет этого трагического события – в высоком, торжественном звучании пушкинского творения.
Как и многие произведения на тему поэта и поэзии, «Пророк» написан в иносказательной форме. Однако если в раннем творчестве Пушкин использовал преимущественно образы античной мифологии, то здесь основой произведения становится Священное Писание – рассказ о чудесном видении пророку Исайе. Церковнославянская лексика, господствующая в пушкинском творении, подчеркивает его неразрывную связь с библейским источником.
При всем различии исторических контекстов ветхозаветного повествования и пушкинского произведения основная тема двух текстов по существу одна и та же: это встреча избранной личности с Богом, обретение ею нового, истинного смысла жизни; благословение Господне на пророческое служение.
Прежнюю свою жизнь герой стихотворения уподобляет «мрачной пустыне»:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился.
Очевиден автобиографический подтекст, а именно: напоминание о душевном кризисе, пережитом Пушкиным в 1823–1824 годах, и осознание поэтом исчерпанности тех идей и творческих принципов, которым он следовал в прошлой жизни.
Посланник Бога наделяет поэта-пророка «вещими зеницами», позволяющими видеть тайны Вселенной, и чутким, обостренным слухом. По воле Божьей поэт-пророк обретает способность проникать в тайны бытия:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
Поэт-пророк получает возможность постигать законы дольнего мира и приближаться к тайнам мира горнего. Все эти способности не были нужны поэту-романтику, оторванному в своих мечтаниях от реальности. Чудесные свойства необходимы «поэту действительности», цель которого – познание окружающего мира во всей его глубине и многогранности.
«Празднословный и лукавый» язык заменен на «жало мудрыя (т.е. мудрой) змеи»; на месте «сердца трепетного» оказался «угль, пылающий огнем». Мудрость в сочетании с жаром сердца – необходимые качества поэта-пророка.
Заканчивается стихотворение обращением к герою самого Творца – с призывом к пророческому служению людям:
Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею Моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».
Следует отметить, что в этом стихотворении начертан некий идеал поэта-пророка – служителя Всевышнего. Пушкин со свойственной ему самокритичностью понимал, что сам он этому идеалу в полной мере не соответствует. Между тем необыкновенно важен сам факт появления программного произведения, в котором обозначены высшие цели художественного творчества. Эти цели, как мы знаем, запечатлены и в поэтическом завещании Пушкина – стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»: «Веленью Божию, о Муза, будь послушна...»
Похожая информация.
Обычно романтическая поэма издавалась как отдельная книга, составленная из разнообразного материала. Наиболее полный вариант представлен «Войнаровским», в котором можно отметить следующие элементы:
- 1) эпиграф;
- 2) посвящение;
- 3) предисловие: «Может быть, читатели удивятся...»;
- 4) жизнеописание Мазепы;
- 5) жизнеописание Войнаровского;
- 6) текст поэмы;
- 7) примечания.
Если исключить третий пункт - предисловие, носившее явно цензурный характер, что подчеркивалось кавычками и особым шрифтом , то все части поэмы составляли единое целое и были рассчитаны на согласованное действие. Какое же?
Возьмем эпиграф , напечатанный на титуле и тем самым демонстрировавший принадлежность всех следовавших затем компонентов единому целому. В переводе с итальянского эпиграф гласит: «Нет большего горя, как вспоминать о счастливом времени в несчастье» .
С чем он соотнесен? Очевидно, с ситуацией центрального персонажа, Войнаровского, раскрывающегося в своей исповеди Миллеру и действительно вспоминающего в изгнании, «в несчастье», о счастливом времени борьбы за вольность. Однако тот же эпиграф вступает в противоречие с завершающей ситуацией посвящения , где для автора характерно противоположное: в счастливое время он вспоминает о несчастьях прошлого.
Перейдем к обоим жизнеописаниям. Самое любопытное в них - ответ на вопрос о мотивировке действий Мазепы и Войнаровского. Жизнеописание Мазепы, составленное А. О. Корниловичем, дает такой ответ:
«Низкое, мелочное честолюбие привело его к измене. Благо казаков служило ему средством к умножению числа своих соумышленников и предлогом для сокрытия своего вероломства...»
Перед этим приводится одна версия как явно ошибочная: «...некоторые полагают », что причиной измены послужила «любовь к отечеству, внушившая ему неуместное опасение, что Малороссия... лишится прав своих». Но «полагать» такое будет следующее затем поэтическое повествование, в то время как категорический приговор историка (А. О. Корниловича) поставлен в нем под сомнение.
Что касается второго жизнеописания, составленного А. А. Бестужевым, то оно подробно говорит о моральных качествах Войнаровского («отважен», «красноречив», «решителен и неуклончив»), но совершенно обходит мотивировку действий. Однако как раз последнее составит ось этого характера в поэтическом повествовании.
Не следует думать, что исторические коррективы, которым Рылеев дал место в своей книге, внушены только цензурными соображениями. В жизнеописании Войнаровского между прочим сообщено, что «Войнаровский был сослан со всем семейством в Якутск, где и кончил жизнь свою, но когда и как неизвестно». В поэме Войнаровский оказывается в ссылке один; жена приезжает к нему спустя некоторое время; поэма подробно описывает также обстоятельства смерти Войнаровского. Иными словами, не было никакой цензурной необходимости в данном случае демонстрировать расхождение исторических свидетельств и текста поэмы, а между тем Рылеев пошел на это.
Гете как-то заметил, что художник, обращаясь к историческому материалу, не стремится к его верной передаче; он оказывает реальным историческим героям честь стать персонажами его художественного повествования. Рылеев - и это было характерно для романтического отношения к материалу - демонстрировал свою свободу от исторической истины, показывал силу и суверенность художнической фантазии, способной соперничать и корректировать эмпирическую данность. За год до появления «Война- ровского» подобная установка была заявлена в «Бахчисарайском фонтане» как единой книге, составленной из ряда компонентов, - заявлена подчеркнутым расхождением поэтического повествования и исторических свидетельств (в «Выписке из путешествия по Тавриде И. М. Муравьева- Апостола»), а также прямым заявлением в предисловии П. А. Вяземского: «История не должна быть легковерна, поэзия напротив» .
При этом «спор» поэзии и истории был вынесен на страницы «Война- ровского», запечатлевшись на самом его строе, в столкновении различных голосов и версий, или, иначе говоря, - различных компонентов поэмы. Ю. М. Лотман, сопоставляя примечания с текстом южных поэм Пушкина, проницательно определил, что его романтические поэмы «далеки от моно- логизма» и «в этом, видимо, одна из характерных особенностей пушкинского романтизма». Однако исследователь противопоставил пушкинское решение проблемы романтической поэтике, указав, что «монологическое построение текста - одна из наиболее ощутимых и поддающихся точному учету сторон романтизма» . В действительности, как показывает пример «Войнаровского», романтизм вовсе не отличался неколебимым «моно- логизмом». Напротив, романтическая поэма строилась как некое симфоническое целое, в котором эффект создавался самим взаимодействием и борьбой вариаций и оттенков. Каждый из компонентов - от эпиграфа до примечаний , также заключавших в себе момент исторической информации, но выполнявших и другие функции (в частности, этнографические и функцию разрушения устойчивого locus amoenus ), - обладал относительной самостоятельностью звучания и положения.
Чтобы оттенить своеобразие романтической поэмы, упомянем о явлении противоположном, относящемся к предромантической стадии. Речь идет об «Умирающем Тассе» Батюшкова. Состав его текста в общем такой же, как и в типичной романтической поэме: эпиграф, поэтическое повествование, обширные примечания. Но соподчиненность частей иная. Эпиграф (взятый из трагедии Торквато Тассо «Торрисмондо») строго соотносится с основной ситуацией элегии, декларируя эфемерность и хрупкость мирской славы: «...подобно стремительной стреле, проносится наша слава, а всякая почесть похожа на хрупкий цветок». Исторический комментарий подхватывает этот мотив, досказывая то, что не успела сказать элегия: благодарность соотечественников великому Тассо оказалась не только запоздалой, но и непродолжительной; обещанный «памятник не был воздвигнут». Словом, все компоненты произведения строго однонаправленны, не допуская никакого спора друг с другом, никакой борьбы оттенков и версий. В этом смысле элегия Батюшкова монологична, чего уже нельзя сказать о романтической поэме типа «Войнаровского» или «Бахчисарайского фонтана».
Отметим еще некоторые особенности общего состава южных поэм Пушкина, и прежде всего эпиграф.
Примечательно, что Пушкин каждый раз старательно заготавливает эпиграфы, иногда даже несколько, но в окончательном тексте отказывается от них. В частности, в «Кавказе» - первоначальном варианте «Кавказского пленника» - предполагалось дать два эпиграфа. Один эпиграф, взятый из «Фауста» Гете («Верни мне мою молодость»), соотносится с судьбой персонажа и, возможно, с авторской судьбой (определенно судить о воплощении последней на данной стадии будущей поэмы не представляется возможным). Второй эпиграф вносил элемент иронической дистанции (перевод с французского: «И все это прошло, словно история, которую бабушка в своей старости...» и т.д.). Тексту «Кавказского пленника» Пушкин предполагал предпослать эпиграф из «Путешествий» Ипполита Пиндемонти, но также отказался от своего намерения. Эпиграф соотносился с судьбой и героя и автора, с их изгнанием или бегством («О счастлив тот, кто никогда не ступал за пределы своей милой родины...» и т.д.).
В «Цыганах» Пушкиным были намечены и также отброшены два эпиграфа, характеризующих две противоположные стороны конфликта: один - цыганскую среду («Мы люди смирные, девы наши любят волю...»), другой - Алеко (строки из стихотворения Вяземского «Гр. Ф. И. Толстому»: «Иод бурей рока - твердый камень...») .
В результате из всех эпиграфов к южным поэмам Пушкиным был сохранен только один - в «Бахчисарайском фонтане». Это строки из «Бустана» Саади, взятые из восточного романа Томаса Мура «Лалла Рук» : «Многие, так же как и я, посещали сей фонтан; но иных уже нет, другие странствуют далече». По-видимому, этот эпиграф уцелел благодаря своей особой широте, не регламентирующей и не предугадывающей содержания поэмы. Эпиграф никак не соотносился ни с судьбой персонажей, ни с судьбой автора, хотя и устанавливал авторское отношение ко всему происходящему. Но это очень свободное отношение, близкое эпической дистанции, которая связывает прошлое с настоящим, одних персонажей с другими. В то же время она лишена и тени иронии того эпиграфа, который был отброшен Пушкиным при работе над первой южной поэмой (напоминание об истории, рассказываемой бабушкой детям).
Заметим, что отношение Пушкина к эпиграфу нетипично для романтических поэм, авторы которых любили предуказывать содержание романтического конфликта, хотя при этом допускали различие оттенков и вариаций (см. выше разбор эпиграфа в «Войнаровском»).
В составе романтической поэмы особое место занимает эпилог пушкинского «Кавказского пленника». Вообще эпилогам (или заключительным строфам) русской романтической поэмы было свойственно расширение масштаба: таков, например, в финале «Чернеца» выход из индивидуальной судьбы одного персонажа в перспективу большого мира (см. § 5.6). Южные поэмы Пушкина предлагают подобную же смену масштаба. Так, в «Цыганах» намечается историческая общегосударственная перспектива:
В стране, где долго, долго брани Ужасный гул не умолкал,
Где повелительные грани Стамбулу русской указал... и т.д.
Иное дело - эпилог «Кавказского пленника». Обычно персонажи романтической поэмы переходят в эпилог, выступая здесь на измененном, расширенном фоне. Скажем, эпилог «Цыганов» демонстрирует индивидуальную судьбу автора, в какой-то мере соотнесенную с судьбой Алеко. Но в «Кавказском пленнике» эпилог, вводя общегосударственную, межнациональную перспективу, сообщая о грядущей гибели кавказской вольницы, ни словом не упоминает о персонажах поэмы, словно «забывая» их окончательно. Тем самым оттесняется на второй план индивидуальная судьба как Пленника, так и автора, а многоговорящий в романтической поэме параллелизм двух линий сменяется широким эпическим повествованием. Автор оставляет за собой в эпилоге лишь функцию субъекта поэтического творчества («Так Муза, легкой друг Мечты, / К пределам Азии летала...» ), но не субъекта поэтической эволюции. Словом, оба процесса отчуждения - и в эпическом, и в авторском его варианте - не продолжены, но как бы оборваны в эпилоге.
Означает ли все это их преодоление в пользу исторического мышления - понимания «неотвратимости хода истории»? Ответ должен быть очень осторожным: следование одного художественного элемента после другого еще не говорит о преимуществах первого над вторым. Вернее будет сказать, что Пушкин оставляет оба элемента в их несочетаемости и зияющем противоречии друг к другу: с одной стороны, общегосударственная перспектива, с другой - индивидуальная романтическая судьба персонажей (автора или его героя, Пленника). Подобное же зияющее противоречие общегосударственной перспективы и личной судьбы будет констатировано Пушкиным в «Медном всаднике» (но уже контрастом не основного текста и эпилога, а вступления и основного текста).
В рамках интересующего нас жанра поэмы пушкинская поэтика зияющего контраста отозвалась в структуре «Эды» Баратынского (соотношение основного текста и эпилога) и «Мцыри» Лермонтова (соотношение вводных и последующих строф). Но об этом мы еще будем говорить.
В заключение упомянем еще об одном общем признаке романтической поэмы. При различных вариациях в обрисовке процесса отчуждения, при несовпадении стадий в судьбе автора и персонажа романтическая поэма выдерживала единство мироощущения, тона, вытекавшее из серьезного отношения к смыслу пережитого. Сам романтический комплекс переживаний не ставился под сомнение, не превращался в объект иронии или пародирования. Здесь проходила разграничительная линия между романтической поэмой и, с одной стороны, некоторыми предромантическими формами (типа пушкинского «Руслана и Людмилы»), а с другой - формами последующими (например, «Евгением Онегиным» или «Домиком в Коломне»). О некоторых из этих форм речь впереди (см. гл. 19), а пока остановимся на одном примере из пушкинских южных поэм.
В печатном тексте «Бахчисарайского фонтана» Пушкиным были опущены строки:
Вес думы сердца к ней летят,
Об ней в изгнании тоскую...
[Безумец!] полно! перестань,
Не оживляй тоски напрасной,
Мятежным снам любви несчастной Заплачена тобою дань -
Опомнись; долго ль, узник томный,
Тебе оковы лобызать...
Пушкин мотивировал эту купюру нежеланием разглашать «любовный бред» (о чем писал в письме к брату от 25 августа 1823 г.), посвящать публику в свои интимные переживания. Автор обстоятельной монографии о пушкинской манере повествования, усомнившись в этой мотивировке, выдвинул другую:
«Все объясняется проблемой стиля. Как раз в том месте, которое раскрывает внутренний мир поэта, вдруг прорывается дистанцирующий тон легкой болтовни (ein distanzierender Plauderton). И именно эта примесь самоиронии была неуместна. Поэт обязан был до конца выдержать высокую интонацию и избежать любого перехода к небрежной манере беседы. Именно поэтому указанное место должно было подвергнуться строгой авторской цензуре» .
Однако едва ли настроение, пронизывающее пушкинский текст, охарактеризовано исследователем правильно. Само высокое романтическое чувство - чувство любви - не поставлено поэтом под сомнение (ср. в стихотворении «Кокетке»: «Мы знаем: вечная любовь / Живет едва ли три недели»). Обращение к себе во втором лице («Безумец! полно! перестань...») не вносит в авторскую речь тона самоиронии и небрежной болтовни, хотя оно действительно означает некоторое дистанцирование от своего чувства. Но в каком смысле - дистанцирование? Это как бы самоувещевание, попытка убедить себя, сохранить твердую опору, несмотря ни на что - несмотря на трагедию «любви несчастной», высокость которой сохранена в полной мере. И эмоциональное состояние, пронизывающее исключенный отрывок, сродни выздоровлению от тяжелой болезни, пробуждению от мучительного сна («мятежный сон» любви - любимая пушкинская символика этого периода), перспектива, близкая финалу посвящения в первой южной поэме, в «Кавказском пленнике» (ср. и здесь: «любви тяжелый сон»).
Словом, возможно и несовпадение стадий романтического процесса отчуждения, возможен выход в более широкую перспективу - общегосударственную или межнациональную, возможно преодоление страданий, но невозможны самоирония и самоотрицание по отношению к самому существу романтического чувства. Пережитое, несмотря на любой исход, остается значительным в самом себе и истинным. Так обстоит дело в южных поэмах Пушкина, не говоря уже о романтических поэмах других авторов: серьезность тона, безыроничность стала отличительным признаком огромного массива произведений русского романтизма.
Остановимся, однако, на таком примере, когда противоположная интонация - автоиронии и самоотрицания - проникла в состав романтической поэмы. В «Отрывке из письма» , приложенном к третьему изданию «Бахчисарайского фонтана» (1830), описано посещение поэтом памятных мест:
«NN почти насильно повел меня по ветхой лестнице в развалины гарема и на ханское кладбище,
но не тем
В то время сердце полно было: лихорадка меня мучила» .
Автоцитата из «Бахчисарайского фонтана» связывает текст «Отрывка» с соответствующим местом поэмы:
Но не тем
В то время сердце полно было:
Дыханье роз, фонтанов шум Влекли к невольному забвенью,
Невольно предавался ум Неизъяснимому волненью...
Связывает, как видим, для достижения резкого контраста. Текст «Отрывка» противостоит тексту поэмы не только по жанровому признаку, не только как «несколько страниц своей прозы ... своим стихам » , но и как два различных варианта художественной ситуации. При этом ситуация подобия авторского любовного переживания и судьбы персонажей иронически снимается полным отрицанием такого подобия (автор, оказывается, не испытывал никаких соответствующих моменту высоких ощущении - «лихорадка меня мучила»). Осветив прежнюю романтическую ситуацию ироническим светом, Пушкин демонстративно подчеркнул смену этапов своего художественного мышления.
Романтики обратили внимание на большую сложность и индивидуальность человеческого «я», внутреннего мира человека. Сфера романтизма- «вся внутренняя, задушевная жизнь человека, та таинственная почва души и сердца, откуда подымаются все неопределенные стремления к лучшему и возвышенному, стараясь находить себе удовлетворение в идеалах, творимых фантазиею»,-писал Белинский . Романтики поэтизировали и такие состояния души и сердца, как любовь и дружба, как тоска неразделенной любви, разочарование в жизни, уход в одиночество, сожаления о несбывшемся и мечта о будущем и т. п. Всем этим они расширили и обогатили поэтическое восприятие внутреннего мира человека, найдя, выработав и соответствующие художественные формы. Романтики справедливо предостерегали от того чрезмерного рационализма в изображении внутреннего мира человека и мотивировки его поступков, какой был присущ просветительскому реализму XVIII века. Романтики создают новые литературные жанры, дающие простор для выражения личных настроений автора (лиро-эпическая поэма, баллада и пр.). Композиционное своеобразие их произведений выражается в быстрой и неожиданной смене картин, в лирических отступлениях, в недоговоренности в повествовании, в загадочности образов, заинтриговывающих читателей. Русский романтизм испытал воздействие различных течений западноевропейского романтизма. Но возникновение русского романтизма - плод национального общественного развития. Как отмечалось, родоначальником русского романтизма явился В. А. Жуковский. Его поэзия поразила своей новизной и необычностью.
Поэма "Мцыри"
"Мцыри" - одно из последних классических произведений в русской романтической поэзии. Поэма появилась на свет в 1839 году, когда реализм в русской литературе стал набирать "господствующие" высоты, занимая ведущие позиции и в лирике.
Романтический герой поэмы - это геройборец, активно, хотя и бесплодно протестующий против насилия над личностью. Ему не удалось добраться до " родной страны", " где люди вольны, как орлы". Конечно, Лермонтов понимал, что свобода личности - это лишь романтическая, невыполнимая мечта. Однако он преследовал вполне конкретную цель, изображая трагическую судьбу Мцыри. Поэт прославляет саму попытку поиска путей к личной свободе, поет гимн могуществу человеческой воли, воспевает мужество и мятежную душу героя, вступившего в борьбу с насилием. И здесь важны не сами результаты борьбы, в которой предельно трагическое завершение, а помыслы мятежного героя, его смелая попытка обрести личную свободу. Мцыри не только герой, но и исповедальный рассказчик.
Основу сюжета поэмы составляет романтическая ситуация - бегство героя Мцыри из монастыря, который для его вольной натуры представляется темницей, тюрьмой, куда он попал по воле русского генерала, пленившего ребенка во время сражения. Романтический конфликт поэмы обусловлен " могучим духом" исполинской натуры Мцыри, его неодолимой волей и решительностью. Хотя этот побег из монастырской темницы в свою естественную среду кавказской природы не приводит к реализации мечты об " орлиной вольности", потому что сама эта природа оказалась враждебной его мечте. И в этом трагизм судьбы Мцыри.
Художественная форма поэмы - монологисповедь центрального героя. Такая форма повествования позволила автору глубоко и правдиво раскрыть психологию мятежного персонажа, показать богатство его внутреннего мира и основные черты характера.
Первая часть поэмы (главы 3–8) представляет собой исповедь Мцыри монаху; вторая часть поэмы (главы 9–26) - монолог-рассказ героя о короткой вольной жизни во время побега. Бегство Мцыри, который " томим неясною тоской по стороне своей родной", из монастырской темницы продиктовано неодолимым зовом самой природы, - всегда вольной и свободной, как ветер. Не случайно в поэме значительное место занимают упоминания о ветре, птицах, зверях, о буйной кавказской зелени и небесах, в образах которых отображена природой одаренная сила духа героя, естественность его порыва к свободе в ущерб своему бытовому благополучию. Гонимый неодолимой страстью вырваться из оков человеческого бытия и слиться с родным ему миром свободной природы, с миром, который в конечном итоге оказался более враждебен, чем монастырская неволя. Чуждого " вольной юности", вольному сердцу романтического героя - " в тюрьме воспитанного цветка", воспитанного тоскливым одиночеством и неизбывной мечтой-страстью о дикой, как природа, своей свободе для своей родины - Грузии. Одолеваемый " тоской по родине святой", Мцыри спрашивает монаха:
Скажи мне, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне взамен
Той дружбы краткой, но живой
Меж бурным сердцем и грозой?
Отчужденность Мцыри от человеческого общества (" но верь мне, помощи людской я не искал... Я был чужой для них навек...") - психологическая потребность героябунтаря и стихийная привязанность к грузинской природе - дикой, суровой, но безмятежной и свободной, как сама душа беглеца. В исповедальной речи Мцыри признается монаху, что свобода для него не самоцель, а лишь средство найти свою родину - родную Грузию:
Мне было весело вдохнуть
В мою измученную грудь
Ночную свежесть тех небес,
И только...
Так что цель его побега заключается не столько в обретении личностной свободы, сколько для возвращения на родину. Он искренне поведал монаху, что
Я цель одну -
Пройти в родимую страну -
Имел в душе и превозмог
Страданья голода, как мог.
В самом побеге из монастыря Мцыри находит вдохновение и смысл своего существования в родной кавказской природе:
Я сам, как зверь, был чужд людей
И полз и прятался, как змей.
В споре с монахом, отвергая его взгляды на жизнь, в которой плен и прозябание, лирический герой утверждает мысль о том, что жить - значит познавать мир, наслаждаться его узнаваемыми красотами:
Ты хочешь знать, что делал я
На воле? Жил - и жизнь моя
Без этих трех блаженных дней
Была б печальней и мрачней
Бессильной старости твоей...
Называя монастырскую жизнь " тюрьмой", а свои прожитые три дня на воле " блаженными", Мцыри говорит:
Давным-давно задумал я
Взглянуть на дальние поля.
Узнать, прекрасна ли земля,
Узнать, для воли иль тюрьмы
На этот свет родимся мы...
И теперь становится понятным сам смысл эпиграфа к поэме " Мцыри" (" Вкушая, вкусих мало меда, и се аз умираю"), взятый поэтом из церковной книги (Библии) и означающий: " Я попробовал немного меду (т. е. свободы), и вот я умираю". Смысл эпиграфа обобщенно выражает романтически окрашенную судьбу героя, который в своей жизни испытал немного радостей от обретенной свободы - всего три дня, суровых, полных опасностей, но сладостных и счастливых. И нет у него впереди больше ничего - только смерть...
Когда я стану умирать,
И, верь, тебе не долго ждать,
Ты перенесть меня вели
В наш сад, в то место, где цвели
Акаций белых два куста...
Там положить вели меня.
Сияньем голубого дня
Упьюся я в последний раз.
Оттуда виден и Кавказ! - его родина несбыточной мечты и упоения.
Первая романтическая поэма Пушкина-«Кавказский пленник», - законченная в феврале 1821 года, принесла ему успех, наибольший в его литературной деятельности. Успех был вызван тем, что читатели находили в ней образ современного романтического героя, отсутствовавший в допушкинской литературе.
Легко убедиться в том, что основные психологические черты заглавного героя поэмы были в высшей степени современными. В Пленнике живёт яркое и смелое вольнолюбие. Он попадает на Кавказ именно потому, что ищет свободы, которой нет в неудовлетворяющем его «свете»- в цивилизованном обществе:
Отступник света, друг природы,
Покинул он родной предел
И в край далёкий полетел
С весёлым призраком свободы.
Свобода! он одной тебя
Ещё искал в пустынном мире.
Сам сюжет поэмы организует тема свободы: герой, лишённый духовной свободы и стремящийся обрести её , попав в плен, лишается свободы физической. Таким образом, опять оказывается бессильным найти счастье. В поэме сказано о закованном в цепи Пленнике:
Затмилась перед ним природа.
Прости, священная свобода!
Он раб.
Другая важная черта Пленника -душевная охладелость. Пленник не может ответить на чувство влюбившейся в него Черкешенки потому, что он лишился способности чувствовать. Об этом говорят его слова, обращённые к Черкешенке:
Бесценных дней не трать со мною;
Другого юношу зови.
Его любовь тебе заменит
Моей души печальный хлад...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как тяжко мёртвыми устами
Живым лобзаньям отвечать
И очи, полные слезами,
Улыбкой хладною встречать!
Правда, даже эта душевная охладелость не заставляет героя отвергнуть идеал свободы. Пушкин говорит о Пленнике и свободе:
Охолодев к мечтам и мире
С волненьем песни он внимал,
Одушевлённые тобою;
И с верой, пламенной мольбою
Твой гордый идол обнимал.
Рисуя душевную охладелость Пленника, Пушкин стремился запечатлеть характерную сторону психологии не только русской, но и западноевропейской молодёжи. Но вместе с тем Пушкин нарисовал эту «преждевременную старость души» на основе доступного ему жизненного и литературного материала.
О том, что пленника привели к душевной охладелости страсти, подробно рассказано в том месте поэмы, где закованный Пленник вспоминает о родине:
Где первую познал он радость,
Где много милого любил,
Где бурной жизнью погубил
Надежду, радость и желанье
И лучших дней воспоминанье
В увядшем сердце заключил.
Это чисто романтическая предыстория Пленника. Особенно важен здесь образ «душевного увядания». Особенности же психологии «увядшего» Пленника были раскрыты Пушкиным по законам романтической поэмы, в которой часто встречался приём контраста, который позволяет оттенить психологические черты героев. Душевному холоду и увяданию Пушкин - романтик противопоставил пылкую расцветающую страсть. Пушкинская сюжетная ситуация «Пленник-Черкешенка» , сталкивает людей не имеющих ничего общего в своём психологическом складе.
Черкешенка- прежде всего страстная дева. Вторая часть поэмы начинается описанием «огненных» душевных переживаний героини:
...Пленник милый,
Развесели свой взгляд унылый,
Склонись главой ко мне на грудь,
Свободу, родину забудь.
Скрываться рада я в пустыне
С тобою, царь души моей!
Люби меня...
Но «огню» в поэме был противопоставлен «холод» а иногда и «окаменелость». Пленник в ответ на признания Черкешенки жаловался на свою полную разочарованность и жалел, что он уже не может разделить пылкое чувство:
Умер я для счастья,
Надежды призрак улетел;
Твой друг отвык от сладострастья,
Для нежных чувств окаменел...
Здесь в связи с душевной драмой Пленника в поэме звучала ещё одна тема. Герой рассказывал о какой-то своей прошлой любви, которая не принесла ему счастья. Мы узнаём, что это была любовь неразделённая, что герой «не знал любви взаимной: любил один, страдал один». Эта тема влекла за собой другую тему-ревности героини. Черкешенка хотела узнать, кто её соперница:
Но кто ж она,
Твоя прекрасная подруга?
Ты любишь, русский? Ты любим?
Но Черкешенка преодолевает ревность-в этом-то и состоит её душевный героизм. Освобождая Пленника, Черкешенка совершает подвиг великого благородства. Недаром, когда она идёт освобождать Пленника, Пушкин говорит:
Казалось, будто дева шла
На тайный бой, на подвиг ратный.
В этой сцене поэмы Черкешенка действительно героична: распилив оковы Пленника, она желает ему счастья и даже соединения с «другой» , хотя её собственная любовь разбита. Это место поэмы отмечено тонким психологизмом. Хотя Черкешенка преодолела ревность в её словах ещё звучат отголоски этого чувства. Она не хочет бежать с Пленником именно из-за его любви к «другой», благословляя его в то же время на новую жизнь, полную любви:
Прости, любви благословенья
С тобою буду каждый час.
Прости - забудь мои мученья,
Дай руку мне... в последний раз.
Эти переживания Черкешенки, кончающей самоубийством, бросающейся в ту самую реку, которую переплывает Пленник, чтобы достичь родины, не похожи на «злую» ревность Заремы и Алеко, которые под её влиянием совершают убийство.
По мысли Пушкина, злоупотребление страстями ведёт к охлаждённости, пресыщенности и душевной старости. Это судьба Пленника. Но нормальная, естественная страсть возвышает человека и даёт ему возможность совершить подвиг. Это судьба Черкешенки. При этом Пушкин считает, что нормальные естественные страсти живут не в цивилизованном обществе, к которому принадлежит Пленник, а в диком, близком к природе, где воспиталась Черкешенка.
Первая русская романтическая поэма, изданная Пушкиным, вполне отвечала его убеждению, что романтизм - это область необыкновенного. Герои поэмы отмечены романтической исключительностью, а их предыстория отличается намеренно созданной поэтом неясностью.
Общее значение «Кавказского пленника» было очень велико. Пушкин не только дал первый образец большого романтического произведения, но и отразил характерные черты целого поколения русской и европейской молодёжи.
Пушкин внёс огромный вклад в русскую литературу. Его романтизм можно изучать бесконечно. Пушкин-романтик написал множество прекрасных произведений, которые поражают душу своей чувственностью. Его поэмы полны любви и трагизма. Пушкин-романтик изображал сильные страсти, яркие незаурядные явления «внутреннего мира души человека». Пушкин создал наиболее содержательный и оригинальный романтический мир страстей в русской литературе. Его смерть потрясла всех. В.Ф. Одоевский опубликовал 30 января 1837 года в «Литературных прибавлениях» и журнале «Русский инвалид» такие строки: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща!.. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина! К этой мысли нельзя привыкнуть!»
Жуковский, перебирая бумаги только что умершего поэта, обнаружил потрясающие стихи:
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит...
И всё шептал он их как заклинание, как молитву, как утешение.
Как реквием...
Вопрос № 22 . «Герой нашего времени»: история создания и поэтика. Новаторство Лермонтова-романиста. В.Г. Белинский о «Герое нашего времени». [Эйхенбаум Б.М. о «Герое нашего времени»]
Произведение М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» по жанровым признакам относят к психологическому роману, одному из первых в истории русской литературы. Однако ни в одной из публикаций при жизни автора «ГНВ» не был назван романом, вероятно, по причине явной новизны его формы для отечественной словесности.
История создания. Впервые «ГНВ» был полностью опубликован в Петербурге в 1840 г. «Герой нашего времени. Сочинение М. Лермонтова», ч. I и II) и год спустя под тем же названием и с некоторыми изменениями.
Достоверных данных о предыстории замысла «ГНВ» нет. По воспоминаниям П. Жигмонта, самая ранняя по времени создания часть «ГНВ» – «Тамань» – начерно написана автором осенью 1837 г. и представляла собой очерк, основанный на автобиографическом материале. Несколько лет спустя в журнале «Отечественные записки» вышли в свет три повести (впоследствии – главы романа): «Бэла» (1839 г., №3), «Фаталист» (1839 г., №11) и «Тамань» (1840 г., №2). Первая из них имела подзаголовок – «Из записок офицера о Кавказе» – и завершалась фразой, которая позволяла догадываться о намерении автора продолжать цикл: «Мы не надеялись никогда более встретиться, однако, встретились, и если хотите, я когда-нибудь расскажу: это целая история». В течение 1838-1839 гг. замысел постепенно усложнялся: от желания написать «когда-нибудь» ряд повестей, дополняющих «Бэлу» и объединенных образом повествователя, до более определенного намерения создать внутренне целостный цикл прозаических произведений, жанр которого автор в черновых рукописях определил как «длинный рассказ». В августе-сентябре определилась структура книги: «Записки офицера» («Бэла» – «ММ») – первая часть и – вторая – своего рода «Записки героя» («Фаталист» – «КМ»), превращающие сборник повестей в психологический роман, в центре которого – многогранный образ главного героя. В это же время Лермонтов дает «длинному рассказу» название: «Один из героев начала (вариант прочтения: нашего) века». В конце 1939 г. появилась новая редакция произведения: вторая часть получила окончательное название – «Журнал Печорина», а место повести «Фаталист», перенесенной в конец, заняла «Тамань». Тогда же целому произведению был дан окончательный вариант заглавия.
На возникновение и процесс становления замысла заметное влияние оказала французская беллетристика начала века: «Рене» и «Замогильные записки» Шатобриана, «Адольф» Констана, романы де Виньи, «Исповедь сына века» де Мюссе и др.
Поэтика романа Лермонтова сложна в своей видимой простоте, оригинальна и самобытна, несмотря на многочисленность пересекающихся в ней традиций. Становление поэтики будущего романа происходило по пути развития трех важнейших художественных начал: пространственно-временной структуры повествования (несовпадение последовательности сюжетной и фабульной), психологических мотивировок (и связанной с ними поэтики «точек зрения») (психологический рисунок: образ Печорина предстает отстранено, субъективно в рассказе ММ, затем объективно, через восприятие будущего издателя записок– встреча на дороге в Персию, и наконец – опять субъективно – в исповедальном «Журнале»; + игра жанров: «»Бэла» – путевой очерк и новелла, «КМ» – «светская» новелла, сатирический очерк нравов; «Фаталист» – «мистический рассказ и зарисовка станичного быта, «Тамань» – путевой очерк») и преодоления «одномерности» системы персонажей (второстепенные персонажи помогают в раскрытии образа героя).
Богатый содержанием и противоречивый характер Печорина требовал особого изображения, раскрытия его извне и изнутри. Роман строится как две взаимосвязанные и противостоящие одна другой части. В первой преобладает «объективный» способ подачи героя, «со стороны» в повествовании странствующего офицера и Максима Максимыча о внешних проявлениях личности Печорина; во второй – «субъективно-исповедальное» раскрытие изнутри. Множественность субъектов повествования продает его образу объемность. В постижении своего героя Лермонтов ведет от загадки к разгадке, что было характерно для романтического повествования. Однако Лермонтов переносит акцент с фабульной загадочности на характер героя; романтический прием приобретает реалистические функции. Роман состоит из отдельных повестей, связанный единством героя и авторской мысли; однако эти повести обладают внутренней целостностью и самостоятельностью. Эпизоды из жизни Печорина смещены во временном отношении. Композиционно-сюжетная прерывистость, отсутствие цельности и хронологической последовательности в повествовании по-своему отражают мечтания Печорина в поисках смысла жизни, отсутствие в ней удовлетворяющей героя единой цели. Вместе с тем, при таком построении, создающем ощущение сложности, построение романа отличается внутренней стройностью. Начинается роман с «середины» и доводится до бесцельно-трагической смерти героя, после чего события развертываются от их начала к середине. В последней новелле («Фаталист») подводится своеобразный философский итог исканий героя (разговор о предопределении ). При помощи своеобразной композиции Лермонтову удалось наполнить образ героя, прожившего «бесполезную» жизнь, емким и значительным содержанием. В то же время кольцевая композиция как бы ограничивает возможности героя: действие начинается в крепости («Бэла») и в ней же и завершается («Фаталист»); фабульно Печорин покидает крепость навсегда, уезжая в Петербург, а затем в Персию; сюжетно он вновь в нее возвращается. Подобный прием, использованный и в поэме «Мцыри», видимо, не случаен: в этом блуждании по кругу – своего рода композиционный «образ» судьбы героя и его поколения.
Неповторимый лермонтовский стиль включает в себя не только книжно-литературную, но и живую разговорную речь. Каждая глава обладает своими стилевыми оттенками, зависящими как от предмета изображения, так и от характерологических черт рассказчика. (Например, бесхитростная манера повествования Максима Максимыча, реалистически «заземляющая» типично романтические ситуации, контрастирует с интеллектуальным стилем «Журнала Печорина», изобилующего философскими умозаключениями, парадоксами, афоризмами).
По словам Белинского, «ГНВ» не собрание повестей и рассказов – это роман, в котором есть один герой и одна основная идея», художнически развитая». «Основная идея…развита в главном действующем лице – Печорине, а Печорина вы видите только во второй части …только возбуждает в сильной степени ваше любопытство». «Роман г. Лермонтова проникнут единством мысли, и потому, несмотря на его эпизодическую отрывочность, его нельзя читать не в том порядке, в каком расположил его сам автор: иначе вы прочтете две превосходные повести и несколько превосходных рассказов, но романа не будете знать». «В основной идее романа…важный современный вопрос о внутреннем человеке, вопрос, на который откликнутся все…Глубокое чувство действительности, верный инстинкт истины, простота, поэтический язык, глубокое знание человеческого сердца и современного общества… сила и могущество духа, роскошная фантазия… - вот качества этого произведения, представляющего совершенно новый мир искусства». «ГНВ» представляет собой несколько рамок, вложенных в одну большую раму, которая состоит в названии романа и единстве героя. Части этого романа расположены сообразно с внутреннею необходимостию… «Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань», отдельно взятые, суть в высшей степени художественного произведения. И какие типические. Какие дивно художественные лица – Бэлы, Азамата. Казбича, ММ, девушки из Тамани! Какие поэтические подробности, какой на всем поэтический колорит!».
В статье Эйхенбаума говорится о том, что в «Герое нашего времени» разрешены именно те повествовательные проблемы, которые стояли в центре беллетристики 30-х годов, и тем самым ликвидирована та уже надоевшая и превратившаяся в наивный шаблон игра с формой, которую можно проследить в произведениях Марлинского, Вельтмана, Одоевского, Воскресенского. Новая задача состояла именно в том, чтобы найти удовлетворяющие мотивировки для описаний, характеристик, отступлений, ввода рассказчика и т. д. Все это мы и находим у Лермонтова. Бросив мысль о построении сплошной фабулы, Лермонтов тем самым избавил себя от необходимости вводить в роман биографию своих персонажей. Разбив роман («сочинение», как называл его Лермонтов) на новеллы, он сделал своего героя фигурой статической. События, рассказанные в «Журнале», воспринимаются нами без всякой временной связи с тем, что рассказывалось раньше. О прошлом Печорина мы вообще ничего не знаем - не знаем даже, почему Печорин оказался на Кавказе. «Герой нашего времени» - не повесть, не роман, а путевые записки, к которым приложена часть «Журнала» Печорина. Самая мысль о «журнале» является, очевидно, не основным замыслом, определяющим характер стиля, а мотивировкой. Лермонтов решил освободиться от всяких немотивированных высказываний о своих персонажах - даже от сообщений о том, что думает или думал тот или другой из них. Отсюда - подчеркивание своей позиции как путешествующего литератора, ввод особого рассказчика как личного свидетеля событий и, наконец, «журнал». Мы имеем, таким образом, три «я»: автор, Максим Максимыч и Печорин. Эти «я» оказались необходимыми, потому что иначе пришлось бы сделать автора свидетелем всех событий и тем самым очень ограничить повествовательные возможности. Психологической разработки, какой подверглись литературные персонажи у Толстого или Достоевского, у Лермонтова еще нет - впечатление «личности», и притом «типичной», создается не детальным анализом душевных состояний, не разнообразием чувств и мыслей, а самым составом афоризмов, разговоров и размышлений героя.
В «ГНВ» Лермонтов дает своего рода синтез тем формальным исканиям, которые характерны для русской беллетристики 30-х годов. Он приводит в порядок литературный язык, отказываясь как от лирического патетизма, так и от увлечения диалектизмами, игрой слов и т. д. С. Бурачек был не совсем не прав, когда, негодуя на роман Лермонтова, назвал его «эпиграммой», составленной из беспрерывных софизмов, и «идеалом легкого чтения». Да, после Марлинского, Вельтмана, Одоевского и Гоголя, где все было еще так трудно, так неоднородно, так немотивированно и потому так «неестественно», «ГНВ» выглядит как первая «легкая» книга - книга, в которой формальные проблемы скрыты под тщательной мотивировкой и которая поэтому могла создать иллюзию «естественности» и возбудить чисто читательский интерес. После «ГНВ» становится возможным русский психологический роман, хотя от прозы Лермонтова прямая историко-литературная линия идет не к роману, а к новеллам-повестям Тургенева и к рассказам Чехова.
Поэ́ма - (др.-греч. ποίημα), крупное стихотворное произведение с повествовательным или лирическим сюжетом. Поэмой называют также древнюю и средневековую эпопею (см. также Эпос), безымянную и авторскую, которая слагалась либо посредством циклизации лиро-эпических песен и сказаний (точка зрения А. Н. Веселовского), либо путём «разбухания» (А. Хойслер) одного или нескольких народных преданий, либо с помощью сложных модификаций древнейших сюжетов в процессе исторического бытования фольклора (А. Лорд, М. Парри). Поэма развилась из эпопеи, рисующей событие всенародно-исторического значения («Илиада», «Махабхарата», «Песнь о Роланде», «Старшая Эдда» и др.).
Существует много жанровых разновидностей поэмы: героическая, дидактическая, сатирическая, бурлескная, в том числе ирои-комическая, поэма с романтическим сюжетом, лирико-драматическая. Ведущей ветвью жанра долгое время считалась поэма на всенародно-историческую или всемирно-историческую (религиозную) тему («Энеида» Вергилия, «Божественная комедия» Данте, «Лузиады» Л. ди Камоэнса, «Освобожденный Иерусалим» Т. Тассо, «Потерянный рай» Дж. Мильтона, «Генриада» Вольтера, «Мессиада» Ф. Г. Клопштока, «Россияда» М. М. Хераскова, и др.). Одновременно весьма влиятельной в истории жанра ветвью была поэма с романическими особенностями сюжета («Витязь в барсовой шкуре» Шота Руставели, «Шахнаме» Фирдоуси, в известной мере - «Неистовый Роланд» Л. Ариосто), связанная в той или иной степени с традицией средневекового, преимущественно рыцарского, романа. Постепенно в поэмах выдвигается на первый план личностная, нравственно-философская проблематика, усиливаются элементы лирико-драматические, открывается и осваивается фольклорная традиция - особенности, характерные уже для предромантических поэм («Фауст» И. В. Гёте, поэмы Дж. Макферсона, В. Скотта). Расцвет жанра происходит в эпоху романтизма, когда крупнейшие поэты различных стран обращаются к созданию поэмы. «Вершинные» в эволюции жанра романтической поэмы произведения приобретают социально-философский или символико-философский характер («Паломничество Чайльд Гарольда» Дж. Байрона, «Медный всадник» А. С. Пушкина, «Дзяды» (польск.)русск. А. Мицкевича, «Демон» М. Ю. Лермонтова, «Германия, зимняя сказка» Г. Гейне).
Во 2-й половине XIX в. очевиден спад жанра, что не исключает появления отдельных выдающихся произведений («Песнь о Гайавате» Г. Лонгфелло). В поэмах Н. А. Некрасова («Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо») проявляются жанровые тенденции, характерные для развития поэмы в реалистической литературе (синтез нравоописательного и героического начал).
В поэме XX в. интимнейшие переживания соотносятся с великими историческими потрясениями, проникаются ими как бы изнутри («Облако в штанах» В. В. Маяковского, «Двенадцать (поэма)» А. А. Блока, «Первое свидание» А. Белого).
В советской поэзии бытуют различные жанровые разновидности поэмы: возрождающие героическое начало («Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!» Маяковского, «Девятьсот пятый год» Б. Л. Пастернака, «Василий Тёркин» А. Т. Твардовского); поэмы лирико-психологические («Про это» В. В. Маяковского, «[[Анна Снегина]» С. А. Есенина), философские (Н. А. Заболоцкий, Э. Межелайтис), исторические («Тобольский летописец» Л. Мартынова) или сочетающие нравственную и социально-историческую проблематику («Середина века» В. Луговского).
Поэма как синтетический, лироэпический и монументальный жанр, позволяющий сочетать эпос сердца и «музыку», «стихию» мировых потрясений, сокровенные чувства и историческую концепцию, остаётся продуктивным жанром мировой поэзии: «Почин стены» и «В бурю» Р. Фроста, «Ориентиры» Сен-Жона Перса, «Полые люди» Т. Элиота, «Всеобщая песнь» П. Неруды, «Ниобея» К, И. Галчиньского, «Непрерывная поэзия» П. Элюара, «Зоя» Назыма Хикмета.
Перед русским романтизмом, освоившим мелкие стихотворные жанры, встала задача создания эпических форм, в частности поэмы. Она была решена Пушкиным, завершившим в 1820 г. свою первую поэму «Руслан и Людмила». Она так и осталась единственным в русской литературе произведением, которое соответствовало теоретическим представлениям в «Словаре древней и новой поэзии» (1821) Николая Остолопова: «Поэма романтическая есть стихотворческое повествование о каком-либо происшествии рыцарском, составляющем смесь любви, храбрости, благочестия и основанном на действиях чудесных».
Необыкновенный успех и такие же споры вокруг поэмы объясняются ее новаторством на уровне и содержания, и формы, что определено Белинским как предчувствие нового мира творчества. Своей поэмой на уровне времени ее создания Пушкин решал проблему народности. Поэма написана в духе народных сказок, сказочны детали (живая и мертвая вода), из истории Карамзина взяты исторические сведения (на Киев нападают печенеги; происхождение Финна связано с ремаркой: финские чародейства подробно описываются в северных сказках); внимание к этнографической и бытовой картинам Но сюжет создан Пушкиным, а все герои -воображаемые, приключения - придуманные; просторечия же, встречающиеся в поэме, были не смелой новизной, а рецидивом шуточно-волшебных сказок. Новаторство поэмы: герои наделены жизненными чертами, что не встречается до Пушкина; образ автора-рассказчика; иронический тон повествования. Поэма была обращена не в прошлое, а к будущему, что очень скоро отозвалось в первой главе «Евгения Онегина» (друзья Людмилы и Руслана«, т. е. новое поколение читателей).
Южные поэмы - следующая ступень в развитии пушкинского романтизма. Пушкин причисляет себя к тем романтикам, которым присущи поэтическое новаторство, нарушение отживших форм и традиций. Именно в таком духе написаны «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан», «Цыганы».
Проблема героя: Пушкин ставит целью не изображение своего внутреннего мира в виде исповеди, а создание характера с чертами, присущими молодежи двадцатых годов, а именно: «равнодушие к жизни и к ее наслаждениям, преждевременную старость души» (в письме Горчакову в 1822г.): Эта новая задача требовала иной формы, отличной от общеизвестного представления о байроновских образцах. Поэтому жанр Пушкин определит как повесть.
Главная тема - поиски свободы. В этом причина бегства Пленника из привычной (европейской) жизни. Родственность душевных устремлений героя и вольных горцев подчеркнута в поэме. Описание природы и нравов дополняет характеристику героя. Для Пушкина - «черкесы, их обычаи и нравы занимают большую и лучшую часть повести».
Центральный эпизод - объяснение Пленника с Черкешенкой. Трагическая развязка заложена в характерах героев: Пленник еще не исцелился от прежней любви, любовь Черкешенки наивна. Противоречия намечены резко - слова Черкешенки «Свободу, родину забудь» Пленник принять не может. Успокоение души, усыпление чувств не для него. Отсюда берет начало будущий характер Онегина.
Отдавая дань проблеме народности на уровне ее тогдашнего понимания, Пушкин во все южные поэмы вводит народную песню. Ее эволюция может служить еще одним доказательством развития творчества Пушкина от романтизма к реализму.
Другой особенностью пушкинского романтизма (как романтического направления, требующего необычного, экзотичного места событий) становится образ Востока, по-разному присутствующий в южных поэмах. Восточный колорит подчинялся для него следующим требованиям: «Слог восточный был для меня образцом, сколько возможно нам, благоразумным, холодным европейцам. Европеец и в упоении восточной роскоши должен сохранить вкус и взор европейца» (в письме Вяземскому 1825 г.). Так в «Бахчисарайском фонтане» - исторические неточности и условность «восточного колорита», изображение Крыма вообще на основе фантазии и личных впечатлений, а не историко-археологических разысканий.
Осенью 1824 г. уже в Михайловском Пушкин закончил поэму «Цыганы». Герой продолжает Пленника из первой южной поэмы. Вторжение его, .европейца, в жизнь племени, чуждого цивилизации, приводит к гибели героини. Алеко, как и Пленник, имел некоторые автопортретные черты (выбор имени). Прошлое героя также неизвестно, но конфликт в прошлом очерчен точно: его преследует закон. Авторское отношение к герою исключительно новаторское - осуждение индивидуализма и эгоизма. Современные Пушкину романтики, как Жуковский и Рылеев, не приняли Алеко как героя романтической поэмы, хотя и по разным причинам (для Жуковского Алеко жесток, для Рылеева «низок» - ходит, т. е. выступает с медведем). В своем романтизме Пушкин обогнал современные представления.
Характеристика Земфиры не совпадает с характеристикой. Совершенно новым характером является старый цыган. Он проповедует гуманистические идеалы, которые вдохновляли пушкинских современников - лучших представителей эпохи. Его речи умудренного жизнью человека отражают опыт не только индивидуальный, но и коллективный.
Особенностью поэмы явилась ее новая форма. Если «Руслан и Людмила» -поэма в шести песнях с посвящением и эпилогом, «Кавказский пленник» - повесть в двух частях с посвящением и эпилогом, то эта поэма представляет драматический диалог. Таким образом в самой форме выступает драматическая природа поэмы.
Чувство современности руководило Пушкиным при создании поэмы. Она рассказывала о современном человеке и для современного человека. Отказ от цивилизации не мог сделать героя счастливым. Причина зла - в отношениях человека к человеку, в извечных его страстях.
«Цыганы» - не только последняя из южных поэм, но и завершающая, самая зрелая. «Пушкин исчерпал романтическую тему» (Томашевский).
Южными принято называть произведения, написанные Пушкиным во время его пребывания в Южной ссылке. На Кавказе, в Крыму и в Молдавии поэт столкнулся с иной культурой, бытом, и конечно легендами, которые взволновали страстную душу поэта. Он не мог пройти мимо столь изумительных сюжетов. Все поэмы написаны в романтическом духе. Они, прежде всего, о сильной и страстной любви. Предлагаем Вашему вниманию список южных поэм Пушкина с кратким описанием каждой.
Пушкин назвал повестью. Но с таким жанровым определением трудно согласиться. Это поэма. А точнее – песнь Кавказу и людям, живущим в этом изумительном горном крае. Если взять во внимание, что композиционно произведение состоит из одной сюжетной линии и построено на отношениях русского пленника и молодой девушки-черкешенки, то можно причислить это произведение к стихотворной повести. Сюжет произведения необычайно прост. Юная черкешенка влюбилась в русского пленника, который был прикован цепью, и стала приходить к нему по ночам. Она приносила ему еду, пела песни, разговаривала с ним. Но в один прекрасный день он признался, что безнадежно любит другую, и не хочет обманывать ее чувств.
Через некоторое время, когда все мужчины аула уехали, чтобы совершить набег на казачье селение за Кубанью, она пришла к пленнику и предложила ему бежать. Она принесла пилу, чтобы распилить ею тяжелую стальную цепь и кинжал. Цепь была перепилена, и казак из благодарности предложил ей бежать вместе с ним. Но девушка отказалась. Он бросился в реку, чтобы вплавь перебраться на другой берег. По всплеску воды, и кругам на поверхности он понял, что девушка утопилась.
В заключении поэмы Пушкин воспевает русских генералов – Цицианова, Котляревского, Ермолова, покоривших Кавказ и его непокорные народы.
Сюжет был навеян посещением Пушкиным Бахчисарайского дворца. Здесь он услышал эту удивительную легенду о грузинке Зареме и полячке Марии. Все события поэмы развиваются в гареме хана Гирея. Его окружают красавицы из разных стран, но хан удручен. В его гареме появилась новая наложница, в которую он страстно влюблен. Но белокурая панночка не хочет делить любовь с человеком, погубившим ее близких, и разрушившим ее привычный мирок. Он задаривает девушку подарками, позволил жить отдельно от остальных наложниц. Но Мария только плакала и молилась Деве Марии, не обращая на хана совершенно никакого внимания.
Зарема, почувствовав, что хан охладел к ней, тоже страдает. Она не хочет ни с кем делить любимого. И однажды ночью пришла к Марии с мольбой отворотить от себя сердце хана. В эту ночь польскую красавицу нашли мертвой. В смерти Марии обвинили Зарему, и ее казнили, выбросив в море. Сам Гирей надолго уехал в поход, оставив свой гарем стареть под наблюдением верного евнуха.
Замысел поэмы родился во время пребывания Пушкина в Молдавии, где он общался с таборными цыганами, был их гостем. Поэма написана красочным языком, дающим яркое представление о быте кочующего народа.
Однажды цыганка Земфира привела в табор молодого человека, который решил бежать от цивилизации и городской жизни. Что его толкнуло на это бегство, он не рассказывает. Два года он прожил в таборе, став мужем Земфиры. За эти годы юная цыганка повзрослела и… по- настоящему влюбилась в молодого цыгана. Заподозрив неладное, Алеко – так звали пришельца – стал следить за своей женой и однажды застал ее на старом кладбище с молодым любовником. Он сначала зарезал любовника, а потом ударил ножом девушку. Цыгане похоронили влюбленных и изгнали Алеко из табора.
Была уничтожена Пушкиным. До читателя дошла только одна глава – рассказ одного из братьев о своей жизни. Рано осиротевшие юноши были вынуждены добывать себе хлеб насущный, и они занимались разбоем. Но недолго братья разбойничали на большой дороге, обирая всякого проходящего – будь то поп, или купец. Их поймали и посадили в острог. Младший брат начал болеть, бредить, его мучила совесть за убитого старика. Но молодой организм победил болезнь, и брат выздоровел.
Однажды братья в цепях собирали подаяние для острога на городских улицах. И они решили бежать. Несмотря на цепи, они бросились в реку, и усердно работая ногами, поплыли. Им удалось оторваться от погони, они переплыли на другой берег и крылись в лесу. Но, возможно, от пребывания в холодной воде к брату вернулась болезнь, и вскоре он умер. Старший выкопал могилу и похоронил его. А сам прибился к лесным разбойникам.
Что объединяет эти поэмы? В юные годы Пушкин и его товарищи по лицею увлекались творчеством английского писателя Джорджа Гордона Байрона, а книга «Паломничество Чальд-Гарольда» стала для них настольной. Молодые поэты того времени подражали Байрону. Не избежал этого подражания и Пушкин.
Как уже было сказано, все поэмы – о сильной и страстной любви. Но любви нет места в неволе. Все поэмы объединяет вольнолюбие и стремление главных героев к свободе. К свободе стремится кавказский пленник из черкесского аула, свободу и родной дом оплакивает полячка Мария в ханском гареме. Также свободной от семейных уз хочет быть цыганка Земфира. Цыганский табор являет собой воплощение свободы. Старик сказал Алеко, прогоняя его из табора:
Оставь нас, гордый человек!
Мы дики; нет у нас законов,
Мы не терзаем, не казним -
Не нужно крови нам и стонов -
Но жить с убийцей не хотим…
В четвертой поэме нет темы любви к противоположному полу, но есть любовь к ближнему своему. Памятуя о бреде брата, старший не поднимал нож на людей преклонного возраста. В поэме также присутствует тема свободы.
Идея свободы присутствует не только в южных поэмах. Она стала основной канвой творчества Пушкина, как самый главный критерий оценки жизни, отношений между людьми, общества и истории.
Loading...