В Калужской области, недалеко от старинного города Козельска, находится Оптина пустынь - монастырь, который по праву именуется наиболее ярким светильником Православной Руси XIX и XX веков. Своей славой он обязан богомудрым старцам, которые, сменяя друг друга, стали нескольких поколений россиян. Преподобный Макарий Оптинский был одним из них.

Обитель среди дремучих лесов

Время создания точно неизвестно. По одной версии, эта честь принадлежит боголюбивому князю Владимиру Храброму, почившему в начале XV века, а по другой, и более популярной в народе, основателем монастыря стал некий раскаявшийся в своих злодеяниях разбойник по имени Опта, живший столетием позже.

Однако, по всей видимости, это лишь красивая легенда, так как в давние времена словом «опта» назывались обители, общие для мужчин и женщин (было и такое на православной Руси). Основателями же монастыря, вероятно, стали отшельники, желавшие уединиться в лесной глуши, для свершения иноческого подвига.

И затерялось бы в истории эта святая обитель среди тысяч подобных монастырей, если бы не слава, которую принесли ей богомудрые старцы. Чтобы было понятнее, о чём идёт речь, следует остановиться на том явлении религиозной жизни, которое принято обозначать словом "старчество".

Старчество как форма духовного служения

Возникло оно в Египте на заре христианства и оттуда распространилось по всему миру, обретя для себя в России благодатную почву. Старец - это прежде всего наставник своих духовных чад, которых у него может быть великое множество. В силу Благодати Божьей, щедро излитой на него Создателем, старец обретает дары богомудрия и прозорливости.

Эти уникальные качества позволяют ему оказывать помощь людям, обращающимся к нему в тяжёлых жизненных ситуациях, или жаждущим услышать слово Божией Правды. Старец - это далеко не всегда пожилой человек, поскольку сам термин означает не возрастную характеристику, а форму духовного служения.

Оптиной пустыне на протяжении всей её истории Господь послал четырнадцать таких старцев, первым из которых был преподобный Лев, подвизавшийся в ней с 1797 года. Преподобный Макарий Оптинский, о котором пойдёт речь в нашей статье, стал его учеником и преемником.

Детство и юность раба Божьего Михаила

Старец Макарий Оптинский в миру звался Михаилом Николаевичем. Родился он 3 декабря 1788 года в благочестивой и набожной семье дворян из Его родители - отец, коллежский асессор Николай Михайлович Иванов и мать Елизавета Алексеевна, были людьми обеспеченными, и владели несколькими поместьями. Кроме него, в семье было ещё четверо детей.

Как он рассказывал потом, многие его детские воспоминания связаны с находившимся неподалёку от них Одринским монастырём, куда родители часто совершали паломничества. Большое влияние на формирование его характера в те годы оказал настоятель обители архимандрит Феофан, прививший мальчику любовь к церковным службам.

В девятилетнем возрасте Миша Иванов пережил первое в жизни несчастье - смерть матери, скончавшейся от туберкулёза. Это произошло в Москве, куда вся семья переехала специально, чтобы обеспечить Елизавете Алексеевне надлежащую медицинскую помощь. Вернувшись на родину после столь трагического события, он вместе с двумя братьями поселился в имении своей тётки, родной сестры отца - Дарьи Михайловны Передельской.

Молодой и подающий надежды чиновник

В лице этой женщины подростки нашли не только заботливую родственницу, старавшуюся во всём, что в её силах, заменить сиротам мать, но и наставника, взявшего на себя труды, а также расходы, связанные с их образованием. Ряд дисциплин она преподавала сама, а там, где её познания были недостаточны, нанимала учителей.

Кажется невероятным, но будущий старец Макарий Оптинский с детства был настолько одарён разумом, что в четырнадцатилетнем возрасте его приняли на службу в уездное казначейство на должность бухгалтера. В качестве помощников были зачислены также и его братья. Однако этот факт имеет документальное подтверждение, потому сомневаться в его достоверности не приходится.

В 1805 году труды молодого чиновника были по достоинству оценены губернским начальством, и он получил повышение в должности и в чине. Следуя традициям, установленным в дворянском обществе того времени, Михаил Николаевич вёл обычную в таких случаях светскую жизнь. Часто посещал дома местной аристократии, среди которой был радушно принят, а также участвовал во всех увеселительных мероприятиях.

По воспоминаниям современников, его главными увлечениями тех лет были музыка и литература. Мало кто знает, но преподобный Макарий Оптинский в молодые годы прекрасно играл на скрипке и пел романсы несильным, но весьма приятным баритоном.

Пробуждение религиозных чувств

Год спустя Михаила Николаевича постиг новый удар - скоропостижно скончался его отец. На семейном совете было решено, что имения, принадлежащие семье, должны перейти ему, как старшему из детей, но доход с них будет их общим капиталом. Это накладывало определённую ответственность, и послужило причиной того, что в 1805 году Михаил оставил службу и, поселившись в деревне Щепятино, занялся хозяйством. Всё свободное время он, как и прежде, уделял чтению и музыке.

В этот период жизни, проведённый на лоне деревенской тишины и уединения, зёрна религиозности, которые были посеяны когда-то в его душе, дали обильные всходы. Михаил Николаевич, по его собственным воспоминаниям, всё чаще стал погружаться в размышления о спасении души и чтение Библии. Однажды, побывав на ярмарке, он привёз оттуда множество книг, содержавших труды святых отцов, которые полностью завладели его мыслями.

Напрасно заботливые родственники пытались женить молодого помещика, подыскав ему хорошую невесту. Воспользовавшись благовидным предлогом, он уклонился от навязываемого ему брака, поскольку всё прочнее укреплялся в желании посвятить свою жизнь Богу.

Решение оставить мир не было спонтанным и вызревало постепенно. Об этом свидетельствуют его письма, сохранившиеся с тех давних лет, а также воспоминания современников, хорошо знавших Михаила Николаевича в те годы. Решающий же шаг, определивший всю дальнейшую жизнь, будущий старец Макарий Оптинский совершил 6 октября 1806 года, отправившись на богомолье в Площанскую пустынь, весьма удалённую от его села.

Послушник Михаил

Домой он так и не вернулся, но через некоторое время братья получили письмо. В нём Михаил Николаевич извещал, что остаётся в монастыре послушником, а имение и всё прочее имущество передаёт им в полную собственность. Так, неожиданно для всех, в возрасте двадцати двух лет, он навсегда оставил мир.

Богородицкий Площанский монастырь, в котором святой Макарий Оптинский начинал путь служения Богу, как нельзя лучше соответствовал его намерениям. Удалённый на значительное расстояние от населённых пунктов и окружённый со всех сторон лесами, он идеально подходил для иноческого уединения. Не получая сколько-нибудь серьёзной материальной помощи от Святейшего синода и епархиального управления, братия, насчитывавшая в ту пору пятьдесят душ, ни в чём не нуждалась, добывая кусок хлеба собственным трудом.

Согласно Церковному уставу, каждый новоприбывший до принятия обязан пройти определённое испытание, в период которого он именуется послушником и при желании может в любой момент покинуть обитель. Срок этого периода заранее не устанавливается и зависит лишь от воли настоятеля. Такое установление служит для проверки серьёзности намерений будущего инока.

Как и каждый послушник, прп. Макарий Оптинский начинал свою монастырскую жизнь с выполнения самых тяжёлых и малоприятных работ. Ему - дворянину - приходилось зимой заниматься заготовкой дров и приготовлением пищи на монастырской кухне, а летом уборкой сена, огородничеством и прочими крестьянскими делами. В результате подобная практика стала для него великой школой смирения, без которого немыслима иноческая жизнь.

Со временем иеромонах отец Иоаникий заметил незаурядные музыкальные способности нового послушника, а также оценил его образованность и прилежание. Он дал возможность Михаилу Николаевичу изучать поставил его письмоводителем обители, а со временем поручил также руководство одним из отделений монастырского хора. По истечении же четырёх лет настоятель благословил трудолюбивого послушника на принятие пострига с именем Мельхиседека.

Четыре ступени монашеского восхождения

В православии существуют четыре степени монашества. О первой из них, при которой будущий монах имеет статус послушника, речь шла выше. Далее следует так называемый рясофор. При пострижении в него происходит перерождение мирского человека в монаха. Он получает новое имя, даёт особые обеты, которые не вправе нарушить, полностью порывает все родственные связи, и, под страхом анафемы, не имеет возможности возвратиться к прежнему образу жизни. За рясофором идут малая схима, называемая также мантийным монашеством и великая схима - ступени, ещё более отделяющие инока от суетного мира.

Продолжение иноческого служения

В 1814 году молодой монах Мельхиседек совершил паломничество в Киево-Печерскую лавру, посетив по дороге ряд других монастырей и внимательно изучив накопившийся в них опыт иноческой жизни. По возвращении же в свою обитель он был пострижен в следующую монашескую степень - мантию - и получил имя Макария в честь основателя восточного монашества преподобного Макария Великого.

Проведя безвыездно десять лет в стенах Площанского монастыря, инок Макарий отправился в Ростов, поклониться мощам святителя Димитрия Ростовского, и по дороге впервые посетил Оптину пустынь, с которой был впоследствии связан до конца дней. Но, этому предшествовал ещё один важный период, послуживший его становлению в качестве духовного наставника.

В 1827 году Макарий Оптинский был назначен духовником в Севский Троицкий женский монастырь и в возрасте сорока лет приступил к окормлению его сестёр. Неоценимую помощь в этом оказал ему иеромонах Лев - мудрый и богатый жизненным опытом старец, прибывший из Александро-Свирской обители. Своим руководством он завершил духовное совершенствование отца Макария.

В обители, указанной Богом

Выполняя возложенные на него впоследствии обязанности благочинного Площанской обители, отец Макарий был откомандирован в 1832 году в Санкт-Петербург и, возвращаясь, вновь посетил Оптину пустынь, но на этот раз не ограничился лишь поклонением её святыням, а подал прошение о переводе его в этот старинный монастырь. Ответ пришлось ожидать довольно долго, но, наконец, в январе 1834 года епархиальное руководство, удовлетворило его просьбу, и отец Макарий перешёл в Предтеченский скит Оптиной пустыни, где в непрестанных духовных подвигах подвязался до конца жизни.

С первых дней пребывания на новом месте Макарий Оптинский близко сошёлся со своим прежним знакомым духовником монастыря преподобным Львом, который был двадцатью годами старше его. Несмотря на связывавшую их дружбу, отец Макарий всегда относился к нему как ученик к учителю и беспрекословно вручил себя в полное повиновение его воле.

Эти два великих подвижника и аскета, по праву снискавшие славу богомудрых старцев, ежедневно принимали в своих кельях множество приезжавших к ним людей и за семь лет до кончины преподобного Льва сумели благотворно окормить не только братию монастыря, но и тысячи мирян.

Их совместными трудами вознёсся на высоту духовного величия и следующий старец пустыни, впоследствии ставший её главной святыней Макарий и Лев, по выражению современников, «взростили его и, умудрив словом Божьим, сделали своим достойным преемником».

Дар прозорливости, ниспосланный свыше

После того как в 1841 году Господь призвал в Небесный Чертог преподобного Льва, все заботы об окормлении многочисленной паствы всецело легли на плечи отца Макария, и он с честью нёс возложенный на него крест. Поучения Макария Оптинского, обращённые в те годы ко многим, кто сподобился побывать в обители, не только передавались из уст в уста, но и в большинстве своём записывались, что позволило впоследствии выпустить их отдельной книгой, многократно переизданной, и не потерявшей актуальности в наши дни.

Господь щедро излил на отца Макария дар прозорливости. Многие посетители приходили в полное замешательство, когда он, обращаясь к ним, безошибочно называл их имена, которые не мог знать заранее. Известны также и более удивительные случаи. Например, окормляя своих чад не только при личном контакте, но и по переписке, он не раз посылал ответы на ещё не полученные вопросы. В результате писавший к нему человек получал их одновременно с отправкой своего послания.

Письма старца и чудеса исцелений

Вообще же переписка являлась одной из важнейших областей деятельности, которую вёл Макарий Оптинский. Душеполезные поучения, которыми были полны страницы его писем, стали результатом глубокого осмысления трудов святых отцов прошлого, помноженного на личный жизненный опыт. Они вошли в сокровищницу российской святоотеческой литературы.

Письма преподобного Макария Оптинского, которые он во множестве рассылал своим знакомым, а часто и незнакомым духовным чадам, несли в себе большую пользу. В них он затрагивал самые различные стороны бытия. Например, в одном из них, отправленном человеку, сетовавшему на постигшие его многочисленные скорби, он поучал, что всегдашнее счастье и благоденствие наносит душе человека вред, делая её уязвимой для грехов и соблазнов. Те же, кому Господь попускает в жизни страдания, переживая их, приближаются к Нему и тем легче обретают Царствие Небесное.

А вот ещё весьма интересная мысль, которую высказал Макарий Оптинский. Письма, адресованные ему одним из мирян, были полны сетований на то, что он, прилагая все усилия в борьбе с пороками и страстями, не видит положительного результата, и это приводит его в смущение и лишает покоя. Многомудрый старец отвечал ему, что такая реакция на отсутствие скорого воздаяния за труды, являясь следствием гордыни и самолюбия, лишь усугубляет положение, и он должен быть благодарен Господу, не попускающему ему увидеть себя безгрешным, не достигнув истинной праведности.

Широко известны также многочисленные случаи исцеления больных, а особенно бесноватых, наступавшие после того, как старец помазывал их маслом из неугасимой лампады, всегда теплящейся в его келье. Именно поэтому в наши дни молитва Макарию Оптинскому об избавлении от недугов имеет такую благодатную силу. Подобные факты не только известны, но и во множестве задокументированы.

Завершение жизненного пути, ставшего подвигом

Двадцать лет провёл в своей скромной келье, являвшейся одновременно спальней и приёмной, преподобный Макарий Оптинский. Икона Владимирской Божьей Матери, аналой, письменный стол и узкая койка - вот и всё убранство его жилища, единственным украшением которого были развешанные по стенам портреты подвижников и виды монастырей.

Прежде чем завершить свой земной путь и предстать пред Господом, старец Макарий принял великую схиму, являющуюся, как говорилось ранее, высшей ступенью монашеского подвига. Ещё за несколько недель он с поразительной точностью предсказал день и час своей кончины, после которой духовный факел из его рук принял другой подвижник веры и богомудрый наставник - Амвросий Оптинский. Макарий же тихо и безболезненно отошёл ко Господу ранним утром 20 сентября 1860 года.

Со дня похорон место его погребения стало пользоваться всеобщим почитанием, однако канонизирован в лике преподобных старец был лишь в 2000 году. Тогда были прославлены все четырнадцать старцев, подвязавшихся некогда в Предтеченском скиту, а вместе с ними и Макарий Оптинский, житие которого было составлено на основании записей многих современников, общавшихся с ним лично. Сегодня он является одним из наиболее известных и любимых в народе святых Православной церкви. День преподобного Макария Оптинского отмечается ежегодно 20 сентября.

Макарий Оптинский ( - ), иеросхимонах , преподобный .

В миру Иванов Михаил Николаевич, родился 20 ноября года в семье орловских дворян, рос тихим, болезненным мальчиком. Любил книги, музыку, уединение. Он рано лишился матери, которая любила его и выделяла среди других детей: «Чувствует мое сердце, что из этого ребенка выйдет что-то необыкновенное».

После кончины обоих родителей Михаил, поделив наследство между братьями, оставил службу в финансовом ведомстве и поселился в своем поместье. Однако мирская жизнь его не интересовала.

Семь лет преподобные старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. Известен такой случай: к преподобному Макарию привели одного бесноватого, который ничего ранее о старце не знал и никогда его не видел. Бесноватый, бросившись к приближающемуся старцу с криком: «Макарий идет, Макарий идет!», ударил его по щеке. Преподобный тут же подставил другую щеку, а больной рухнул на пол без чувств. Очнулся он исцеленным. Бес не смог перенести великого смирения старца.

Даровал Господь преподобному Макарию и дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал врачевство, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего. Смирение проявлялось во внешности преподобного, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.

Макарий Оптинский (в миру - Михаил Николаевич Иванов), преподобный оптинский старец (20.11/3.12.1788 - 7/20.09.1860).

Родился в семье орловских дворян, рос тихим, болезненным мальчиком. Любил книги, музыку, уединение. Он рано лишился матери, которая любила его и выделяла среди других детей: “Чувствует мое сердце, что из этого ребенка выйдет что-то необыкновенное”.

В 1810 Михаил отправился на богомолье в Площанскую Богородицкую пустынь и в мир уже не вернулся. В этой пустыни прп. Макарий встретился со старцем Афанасием, учеником старца Паисия (Величковского), и обрел в его лице чуткого духовного наставника. Как ближайший ученик прп. Паисия, старец Афанасий занимался исследованием и переводами святоотеческой литературы. Привезя из Молдавии много текстов, он приобщил к этому важному труду своего ученика, прп. Макария. Позднее, уже в Оптиной пустыни, куда прп. Макарий перешел в 1834, он продолжил труд, начатый его учителем.

Его духовным наставником в Оптиной стал прп. Лев, которому прп. Макарий полностью вверял свою волю, не дерзая предпринимать что-либо без его благословения. Благодаря прп. старцу Макарию были изданы собранные в Оптиной рукописи и переводы прп. Паисия (Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада - супруги Киреевские. Под влиянием прп. Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия, укрепилась связь между Оптинским старчеством и русской интеллигенцией. На исповедь и благословение к прп. Макарию приезжали А.К. Толстой и А.С. Хомяков, Н.В. Гоголь и А.Н. Муравьев.

Семь лет прпп. старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. Известен такой случай: к прп. Макарию привели одного бесноватого, который ничего ранее о старце не знал и никогда его не видел. Бесноватый, бросившись к приближающемуся старцу с криком “Макарий идет, Макарий идет!”, ударил его по щеке. Преподобный тут же подставил другую щеку, а больной рухнул на пол без чувств. Очнулся он исцеленным. Бес не смог перенести великого смирения старца.

Даровал Господь прп. Макарию и дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал врачевство, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего. Смирение проявлялось во внешности преподобного, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.

Макарий Оптинский (в миру Иванов Михаил Николаевич), преподобный оптинский старец (20.11.1788-7.09.1860).

Родился в семье орловских дворян, рос тихим, болезненным мальчиком. Любил книги, музыку, уединение. Он рано лишился матери, которая любила его и выделяла среди др. детей: «Чувствует мое сердце, что из этого ребенка выйдет что-то необыкновенное».

В 1810 Михаил отправился на богомолье в Площанскую Богородицкую пустынь и в мир уже не вернулся. В этой пустыни прп. Макарий встретился со старцем Афанасием, учеником старца Паисия (Величковского), и обрел в его лице чуткого духовного наставника. Как ближайший ученик прп. Паисия, старец Афанасий занимался исследованием и переводами святоотеческой литературы. Привезя из Молдавии много текстов, он приобщил к этому важному труду своего ученика, прп. Макария. Позднее, уже в Оптиной Пустыни, куда прп. Макарий перешел в 1834, он продолжил труд, начатый его учителем.

Его духовным наставником в Оптиной стал прп. Лев, которому прп. Макарий полностью вверял свою волю, не дерзая предпринимать что-либо без его благословения. Благодаря прп. старцу Макарию были изданы собранные в Оптиной рукописи и переводы прп. Паисия (Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада - супруги Киреевские. Под влиянием прп. Макария возникла школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия, укрепилась связь между оптинским старчеством и русской интеллигенцией. На исповедь и благословение к прп. Макарию приезжали А. К. Толстой и А. С. Хомяков, Н. В. Гоголь и А. Н. Муравьев.

Семь лет прпп. старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. Известен такой случай: к прп. Макарию привели одного бесноватого, который ничего ранее о старце не знал и никогда его не видел. Бесноватый, бросившись к приближающемуся старцу с криком «Макарий идет, Макарий идет!», ударил его по щеке. Преподобный тут же подставил др. щеку, а больной рухнул на пол без чувств. Очнулся он исцеленным. Бес не смог перенести великого смирения старца.

Даровал Господь прп. Макарию и дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал лечение от болезней, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего. Смирение проявлялось во внешности преподобного, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.

Характерной добродетелью старца Макария было смирение. Оно выражалось в каждом слове его, во всяком движении. Это же глубокое смирение давало ему и мирность духа. «Слава Богу, – говорил он, узнавая, что кто-нибудь злословит его, – он один только и уразумел обо мне правильно: вы прельщаетесь, считая меня нечто быти. А его мне слова – духовные щетки, стирающие мою духовную нечистоту». Некоторыми чертами своего характера он напоминает св. Тихона Задонского: та же простота, то же отсутствие духовной гордости. Старец всегда предупреждал от неуместного рвения, уверяя, что в нем кроется много гордыни и самолюбования. Одной девице, решившей уйти в монастырь и желавшей дома вести нищенский образ жизни, он написал: «Ты просишь у матери своей обставить жизнь твою дома возможно проще. Но, по мнению святых отцов, мы должны стать губителями не наших телес, но наших страстей. Вновь предостерегаю тебя от этой опасности: не вбивай себе в голову, что вдруг сразу сделаешься святой. Берегись! Ты спрашиваешь меня о молитве. Во время молитвы надо иметь большое смирение, а оно рождается от уничтожения собственной воли и преувеличенного мнения о себе самом. Береги себя от исключительно “умной” молитвы: ты на нее еще не способа и впадешь в мечтание. Молись просто. Дающий дар молитвы тому, кто молится, даст и тебе молитву чистую, умную, если только ты смиришься искренно и сознаешься в грехе: только так душа будет сокрушенной и сердце смиренным…» И вновь к той же: «Ты берешься за вещи, которые тебе не по плечу. О том, что нужно смирять свои помыслы, тебе и в голову не приходит… Если во всем, что ты предпринимаешь, ты не находишь никакой духовной пользы, значит ясно, что в тебе нет смирения. Ты занимаешься лишь внешними вещами и не помышляешь об искоренении страстей. Вот почему тебе необходимо посоветоваться с ближайшим духовником и смирить собственную волю и твою гордость…» Или еще: «Ты продолжаешь стремиться к наивысшим достижениям духовной жизни и к ее правилам, до которых ты еще не доросла. Ты должна лишь следовать по смиренному пути, как и все другие, и жить без внутреннего смущения. Не давай себе впасть в душевное смятение, когда совершишь оплошность или ошибку, но сойди до самой глубины смирения и вновь поднимись через раскаяние…»

До самой кончины старец сохранил врожденную живость, делавшую его крайне подвижным и на всякое благое дело скоро уготованным. Память у него была изумительная и очевидно промыслительно дарованная для вспоможения в деле служения ближним. Если раз кто бывал у него на исповеди или откровении, он помнил все главные обстоятельства до него касающиеся. Можно себе представить радость какой-нибудь бедной старухи, которая, придя всего второй раз в жизни к старцу, бывала встречаема от него приветствием вроде следующего: «а, здравствуй, Дарья! Что детки, здоровы ли? Как Иринушка твоя поживает, ведь она, кажется, у тебя уж три года будет, как отдана замуж?» И вот, изумленная таким неожиданным вниманием и памятованием о ней святого старца, старушка уже и забыла вполовину то горе, которое привело ее в обитель, а вместе исчезала робость, с которой она шла к старцу, и она легко и свободно высказывает ему свою душу, черпая утешение в словах богоглаголивых уст его… Во всех телесных добродетелях и деланиях старец держался среднего нападательного, т. н. святыми отцами, царского пути, удаляясь всемерно крайностей… Прикрывая воздержание смирением, старец касался всего предложенного на трапезе, но не съедал и трети обыкновенной порции…

Он любил животных и проявлял к ним сострадание. Зимою заботился о птицах. Ежедневно насыпал конопляных зерен на особую за окном полочку. Множество синичек, коноплянок и маленьких серых дятлов пользовалось его добротой. Он следил, чтобы более крупные птицы, как сойки, не обижали маленьких. А т. к. сойки поедали всю порцию др. птичек, он стал ссыпать зерна в стеклянную банку, куда синички могли легко за ними влетать…

Старец ежедневно вставал на утреннее правило по звону монастырского колокола, т. е. в 2 час., а если с вечера дольше обыкновенного просидит за письмами, или чувствует себя нездоровым, то не позже 3 час., и сам, выходя в коридор, будил на правило своих келейников. Утреннее правило его состояло из чтения утренних молитв, 12 псалмов, первого часа, дневного Богородичного канона и акафиста Божией Матери, причем ирмосы пел сам; затем келейники уходили, и старец оставался один с Богом. В 6 час. старец призывал опять келейников для чтения «часов и изобразительных». После сего выпивал чашку или 2 чая и принимался за письмо или книгу. С этого времени келия его была открыта для всех имевших до него какую-либо вещественную или духовную нужду… После трапезы запирался на полчаса, много на час… затем снова начинался прием посетителей, толпами идущих к нему…

По временам старец приходил в состояние духовного восторга, особенно при размышлении и беседе о неизреченных судьбах Промысла Божия, Его великой и присносущной силе и Божестве; тогда запевал одну из своих любимых церковных песен, как напр.: «Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся…», или один из догматиков, в коих воспевается неизреченное и недоуменное таинство воплощения и послужившая оному чистая Матерь Еммануилова… А иногда, выйдя из келии с костылем в руках, прохаживался по скитским дорожкам и, переходя от цветка к цветку, молча погружался в созерцание премудрости Творца от творений познаваемого».

Через старца Макария началось сближение с Оптиной Пустынью представителей русской науки и литературы, случай, единственный в истории послепетровской России. Произошло это благодаря изданию рукописей о. Паисия Величковского и др. духовных трудов, предпринятому старцем Макарием при сотрудничестве некоторых учеников и духовных детей, среди которых надо отметить прежде всего философа и основоположника славянофильства И. В. Киреевского и его жену. Живя в имении недалеко от Оптиной Пустыни, супруги Киреевские часто навещали старца и стали его духовными детьми. Оба также почитали старца Паисия, вели о нем беседы со старцем Макарием, сожалея, что эти драгоценные рукописи остаются в большинстве своем «под спудом». Так зародилась у них мысль об их издании. Задумав это большое дело, они решили прежде всего известить об этом Московского митр. Филарета и спросить у него совета и благословения. Митрополит отнесся очень сочувственно, дал свое благословение и обещал помощь и поддержку. Было решено начать с издательства жизнеописания о. Величковского, составленного его учениками, а также его писем.

В тот же день, когда состоялось это решение, старец Макарий написал первые страницы предисловия к изданию. Так было положено начало делу издательства духовных трудов, в котором, кроме Киреевских, принимали близкое участие профессора Шевырев и прот. Голубинский (исполнявший одновременно и должность цензора издания), ректор Духовной академии Горский и др. Печатание 1-го тома началось в 1846, а в янв. 1847 книга уже вышла из печати. Последовали др. издания. Так были напечатаны: «Устав» Нила Сорского, «Писания» прпп. Варсануфия и Иоанна, прп. Исаака Сирина, «Двенадцать слов» Симеона Нового Богослова, «Оглашения» св. Феодора Студита, «Толкование на молитву “Отче наш”» прп. Максима Исповедника и проч.

Работа старца Макария заключалась в подготовке к печати славянских переводов, или снабжая их пояснительными примечаниями, или же переводя их на русский язык. Перегруженный и без того, он принялся за эту деятельность с изумительным рвением. Он жертвовал для нее своим кратким отдыхом и, не отказываясь от обычных трудов своих, руководил группой сотрудников, которые, кроме греческого языка и латыни, были сведущи в богословии и получили университетское образование. Мы здесь встречаем имена Амвросия Гренкова (будущего знаменитого старца), о. Леонида Кавелина (впоследствии наместника Троице-Сергиевой лавры), о. Ювеналия Половцева (впоследствии архиепископа Литовского) и др.

Эта новая деятельность, кроме непосредственной цели – распространения среди русского народа святоотеческих духовных ценностей – имела последствием то, что ученый русский мир обратил внимание на Оптину Пустынь. Литературные и ученые занятия помогли воспитать у монахов вкус, мышление и речь, что позволило людям с высшим образованием войти в сношения с монахами, без боязни быть непонятыми или непринятыми. Они находили в Оптиной Пустыне знакомую культурную почву, познавая жизнь и нравы монашества, которые, будучи в течение восьми веков единственным образцом духовной деятельности, просвещали русский народ, были его идеалом и светочем.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа -

Житие Преподобного Макария Оптинского

Ми-ха-ил Ни-ко-ла-е-вич Ива-нов – та-ко-во мир-ское имя пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия. Он ро-дил-ся 20 но-яб-ря 1788 го-да в се-мье ор-лов-ских дво-рян, рос ти-хим, бо-лез-нен-ным маль-чи-ком. Лю-бил кни-ги, му-зы-ку, уеди-не-ние. Он ра-но ли-шил-ся ма-те-ри, ко-то-рая лю-би-ла его и вы-де-ля-ла сре-ди дру-гих де-тей: «Чув-ству-ет мое серд-це, что из это-го ре-бен-ка вый-дет что-то необык-но-вен-ное».

По-сле кон-чи-ны обо-их ро-ди-те-лей Ми-ха-ил, по-де-лив на-след-ство меж-ду бра-тья-ми, оста-вил служ-бу в финан-со-вом ве-дом-стве и по-се-лил-ся в сво-ем по-ме-стье. Од-на-ко мир-ская жизнь его не ин-те-ре-со-ва-ла. В 1810 го-ду Ми-ха-ил от-пра-вил-ся на бо-го-мо-лье в Пло-щан-скую пу-стынь и в мир уже не вер-нул-ся. В этой пу-сты-ни пре-по-доб-ный Ма-ка-рий встре-тил-ся со стар-цем Афа-на-си-ем, уче-ни-ком стар-ца Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го), и об-рел в его ли-це чут-ко-го ду-хов-но-го на-став-ни-ка. Как бли-жай-ший уче-ник пре-по-доб-но-го Па-и-сия ста-рец Афа-на-сий за-ни-мал-ся ис-сле-до-ва-ни-ем и пе-ре-во-да-ми свя-то-оте-че-ской ли-те-ра-ту-ры. При-ве-зя из Мол-да-вии мно-го тек-стов, он при-об-щил к это-му важ-но-му тру-ду сво-е-го уче-ни-ка, пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия. Позд-нее, уже в Оп-ти-ной, ку-да пре-по-доб-ный Ма-ка-рий пе-ре-шел в 1834 го-ду, он про-дол-жил труд, на-ча-тый его учи-те-лем.

Его ду-хов-ным на-став-ни-ком в Оп-ти-ной стал пре-по-доб-ный Лев , ко-то-ро-му пре-по-доб-ный Ма-ка-рий пол-но-стью вве-рял свою во-лю, не дер-зая пред-при-ни-мать что-ли-бо без его бла-го-сло-ве-ния. Бла-го-да-ря пре-по-доб-но-му стар-цу Ма-ка-рию бы-ли из-да-ны со-бран-ные в Оп-ти-ной ру-ко-пи-си и пе-ре-во-ды пре-по-доб-но-го Па-и-сия (Ве-лич-ков-ско-го). Боль-шую по-мощь в этом ему ока-зы-ва-ли ду-хов-ные ча-да – су-пру-ги Ки-ре-ев-ские. Под вли-я-ни-ем пре-по-доб-но-го Ма-ка-рия воз-ник-ла це-лая шко-ла из-да-те-лей и пе-ре-вод-чи-ков ду-хов-ной ли-те-ра-ту-ры, в ко-то-рой так нуж-да-лась пра-во-слав-ная Рос-сия, укре-пи-лась связь меж-ду оп-тин-ским стар-че-ством и рус-ской ин-тел-ли-ген-ци-ей. На ис-по-ведь и бла-го-сло-ве-ние к пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию при-ез-жа-ли А.К. Тол-стой и И.С. Хо-мя-ков, Н.В. Го-голь и А.Н. Му-ра-вьев.

Семь лет пре-по-доб-ные стар-цы Лев и Ма-ка-рий ру-ко-во-ди-ли ду-хов-ной жиз-нью бра-тии и мно-гих ты-сяч лю-дей. Из-ве-стен та-кой слу-чай: к пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию при-ве-ли од-но-го бес-но-ва-то-го, ко-то-рый ни-че-го ра-нее о стар-це не знал и ни-ко-гда его не ви-дел. Бес-но-ва-тый, бро-сив-шись к при-бли-жа-ю-ще-му-ся стар-цу с кри-ком: «Ма-ка-рий идет, Ма-ка-рий идет!», уда-рил его по ще-ке. Пре-по-доб-ный тут же под-ста-вил дру-гую ще-ку, а боль-ной рух-нул на пол без чувств. Оч-нул-ся он ис-це-лен-ным. Бес не смог пе-ре-не-сти ве-ли-ко-го сми-ре-ния стар-ца.

Да-ро-вал Гос-подь пре-по-доб-но-му Ма-ка-рию и дар ду-хов-но-го рас-суж-де-ния. Каж-до-му при-хо-дя-ще-му к нему на от-кро-ве-ние сво-ей со-ве-сти он по-да-вал вра-чев-ство, при-лич-ное немо-щи. Его сми-рен-ное сло-во бы-ло и сло-вом дей-ствен-ным, сло-вом со вла-стию, ибо оно за-став-ля-ло по-ви-но-вать-ся и ве-рить неве-ру-ю-ще-го. Сми-ре-ние про-яв-ля-лось во внеш-но-сти пре-по-доб-но-го, в ви-де его одеж-ды, в каж-дом дви-же-нии. Ли-цо его бы-ло свет-ло от по-сто-ян-ной Иису-со-вой мо-лит-вы, тво-ри-мой им, оно си-я-ло ду-хов-ной ра-до-стью и лю-бо-вью к ближ-не-му.

За два го-да до сво-ей кон-чи-ны пре-по-доб-ный Ма-ка-рий при-нял ве-ли-кую схи-му. До са-мой смер-ти пре-по-доб-ный при-ни-мал ду-хов-ных чад и па-лом-ни-ков, на-став-ляя и бла-го-слов-ляя их.

7/20 сен-тяб-ря 1860 го-да, через час по-сле при-ня-тия Хри-сто-вых Та-ин, пре-по-доб-ный Ма-ка-рий мир-но ото-шел ко Гос-по-ду.

Краткое житие

С тарец Макарий. Сотаинник и ученик первого Оптинского старца Льва, наставник великого Оптинского старца Амвросия. Моложе отца Льва на 20 лет и старше отца Амвросия на 24 года. Промысел Божий не оставлял Оптину без старцев, они как бы передавали эстафету друг другу. Были они разными и похожими одновременно. Объединяла их благодать, любовь Христова.

И каждый, между тем, имел свои особенности: благодать не отменяет индивидуальные черты характера, особенности темперамента, но придаёт им возвышенность и духовность, как огранка бриллианту. Волевой, сильный, решительный отец Лев, преодолевший все нарекания, гонения, клевету, как ледокол, очистивший фарватер для своих чад. Живой, ласковый, весёлый старец Амвросий, дары которого напоминают великих старцев прошлого, воскрешавших умирающих и исцеляющих безнадежных. И старец Макарий между ними — « с чистой, любвеобильной и смиренной душой, редкое соединение простоты, тихости и смирения, делавшее его доступным всем и каждому».

Эти слова написал о нём с любовью чадо старца, архимандрит Леонид (Кавелин). Вот каким он увидел отца Макария: «Среднего роста, весь седой, одет летом в мухояровую поношенную ряску и башмаки, зимой — в весьма поношенную, крытую темно-зеленым драдедамом, шубку, с костылем в одной и четками в другой руке. Лицо — ничем не поражающее с первого взгляда, вовсе не красивое (по обыкновенным понятиям о физической красоте), даже несколько неправильное, с печалью постоянного углубления в себя, следовательно, на вид более строгое, нежели ласковое».

Путь преподобного Макария к монашеству был простым и прямым. Он остался послушником в монастыре Площанской Пустыни, приехав туда паломником в возрасте всего 22 лет. Господь, по-видимому, с самого начала предназначил к иноческому пути его юную и чистую душу, и у него не было ни метаний, ни сомнений. Он как бы с младенчества к этому пути был предуготовлен.

Ещё с тех пор, как слышал он слова своей любимой матери, которая не раз говорила о тихом и кротком Мишеньке: «Сердце моё чувствует, что из этого ребёнка выйдет что-нибудь необыкновенное». Старец Амвросий, блестяще образованный, живой, остроумный, душа компании, с трудом уходил из мира. А отец Макарий, рано потерявший любимую мать (в пять лет), любил уединение, много читал, особенно духовные книги. Находил утешение в игре на скрипке. Не поддерживал попыток родных женить его, да и не имел к этому стремления. Душа его искала других радостей — духовных.

Этому способствовали и его семейные корни. Прадед его, Иоанн, после смерти жены, стал иноком. Дворянская семья Ивановых проживала в Орловской губернии и отличалась благочестием. Отец, коллежский асессор, Николай Михайлович Иванов, и мать, Елизавета Алексеевна, назвали сына в честь святого князя Михаила Тверского. После Мишеньки в семье было ещё четверо детей. Жили они недалеко от Оптиной Пустыни , в окрестностях Калуги, рядом с Лаврентиевым монастырём. Часто посещали монастырские службы и окормлялись у монашествующего духовника, архимандрита Феофана.

«Имея перед глазами тихую иноческую обитель, из которой ежедневно доносился звон колоколов, призывающий иноков к молитве, возрастал будущий инок и молитвенник, ещё тогда неведомый миру»,- так описывал современник старца первые впечатления ребёнка.

Когда мама ребёнка заболела, семья переехала в город Карачев, где Миша учился в школе. В четырнадцать неполных лет он уже начал работать бухгалтером, отлично справляясь с этой нелёгкой должностью. После смерти отца уехал в деревню.

С точки зрения коммерческой, особо имением не управлял: за прибылью не гнался. Позднее он напишет о своём понимании счастья: «Жизнь, проходимая с чистой совестью и со смирением, доставляет мир, спокойствие и истинное счастье. А богатство, честь, слава и высокое достоинство нередко бывают причиною многих грехов, и не доставляют счастья».

Поэтому юноша не искал богатства, не пытался сделать карьеру, не гнался за миражами светского успеха. Читал духовные книги, играл на скрипке, любил поработать в столярной мастерской. К крестьянам относился с любовью, никогда не наказывал. Когда они как-то украли у него гречиху, вместо наказания вразумлял их примерами из Священного Писания. Родные смеялись над Мишей, но были поражены, когда мужики вдруг искренне покаялись и пали на колени перед юношей.

После прихода в монастырь, Михаил отказался в пользу братьев от своей доли наследства, попросив лишь построить часовню на могиле отца. В монастыре он нашёл отраду своей души. Позднее старец писал о монастырях:

«Обиталища сии — монастыри — не изобретение человеческого ума, но Дух Святой, через богодухновенных Отцов, установил жительство сие для тех, кто позван будет Богом или из любви к Нему, или по причине множества грехов своих».

А отвечая на вопрос своего чада, почему, находясь в миру, она испытывала спокойствие, а в монастыре это спокойствие сменилось на духовную брань, старец разъяснял:

«Хорошо, что ты познала, что спокойствие, на которое ты опиралась в мире, непрочно и ненадежно. А притом и то знай, что ты, живя в монастыре, находишься на поприще брани, как духовный воин, и раны принимаешь, и венцов сподобляешься, а удаляясь с сего поприща, уже и не имеешь брани, и мнишь, будто имеешь спокойствие, но оно ложно, ибо скоро может превратиться в свирепую бурю. Итак, благодари Бога, призвавшего тебя на сей путь и обучающего во бранях».

В Площанской Пустыни молодой послушник изучил церковный устав и нотное пение, помогал в письмоводстве. Михаил хорошо знал, как велика роль духовного руководства для духовного преуспевания. Позднее, став старцем, он напишет: «Достижение спасения точно состоит в приобретении руководителя и отсечении своей воли и разума». Святые отцы говорили: «Лучше жить с духовником на торговой площади, чем одному в пустыне». И ещё: «Духовное сиротство тяжелее плотского».

Промысел Божий, видимо, неслучайно привёл Михаила именно в этот монастырь. В то время в Площанской Пустыни подвизался ученик великого старца Паисия Величковского, Афанасий. Он и стал наставником Михаила. У отца Афанасия было много переводов аскетических творений древних отцов монашества, сделанных преподобным Паисием. И молодой послушник получил доступ к таким сокровищам! Позднее эти книги перейдут в Оптину и будут изданы в переводе со славянского на русский.

Первый наставник старца Льва, схимонах Фёдор, тоже был учеником Паисия Величковского. Как отец Фёдор передавал своему ученику, будущему старцу Льву, наставления великого Паисия Величковского, так же и отец Афанасий учил будущего старца Макария таким духовным понятиям как непрестанная молитва, очищение сердца, откровение помыслов. Получив в самом начале своего духовного пути правильное и одинаковое духовное направление, отец Лев и отец Макарий позднее были сотаинниками и пребывали в редком единодушии.

Через пять лет после поступления в монастырь, в 1815 году, молодой послушник принял монашеский постриг с именем Макария в честь преподобного Макария Великого.

В эти годы он совершал паломнические поездки. Пешком, с посохом, ходил в Киево-Печерскую Лавру. Побывал в знаменитой Глинской Пустыни, где познакомился со старцем, игуменом Филаретом. Ездил в 1824 году в Ростов на поклонение к мощам Святителя Дмитрия Ростовского, побывал и в Оптиной Пустыни. В то время старца Льва ещё не было в Оптиной, он приедет туда вместе с шестью учениками только в 1829 году. Но встреча их с отцом Макарием, которая определила всю его дальнейшую жизнь, была уже близка.

В 1825 году умирает наставник Макария, отец Афанасий. Но иеромонах Макарий уже зрелый духовно человек: 15 лет в монастыре, 10 лет мантийного пострига. Да и не только в годах дело. Созревание духовное идёт у людей с разной скоростью. Отец Макарий ещё молод, ему нет и сорока лет, но духовно он возрос настолько, что это явно окружающим. И его назначают духовником Севского девичьего монастыря. Так начинается его пастырская служба духовника.

Видимо, отец Макарий чувствовал своё духовное сиротство, потеряв наставника. На его молитвы Господь, Которому «вся возможна суть» посылает ему судьбоносную встречу. В Севскую обитель приезжает отец Лев со своими учениками. И, хотя их совместное пребывание было недолгим, но после отъезда старца Льва, между ними завязалась переписка, которая закончилась переездом отца Макария в 1834 году в Иоанно-Предтеченский скит Оптиной Пустыни.

Преподобный Лев вёл старческое окормление братии и принимал всех страждущих, немощных, больных. Исцеляя душу, он врачевал и плоть. Многих людей он спас от смерти телесной, но ещё больше от смерти духовной — спас их душу. Прозорливость старца, его духовное ведение, дар исцеления, примеры чудес, которые совершил он при помощи Божией, занимают целые тома книг.

Хотя отец Лев считал отца Макария духовным другом, сотаинником, но, уступая его смиренным просьбам, обращался с ним как с учеником. Преподобный Макарий был рядом с преподобным Львом до самой его смерти, с 1834 года по 1841 год. Отец Макарий полностью вверял свою волю наставнику, не дерзая предпринимать что-либо без его благословения.

Семь лет преподобные старцы Лев и Макарий руководили духовной жизнью братии и многих тысяч людей. По сравнению с отцом Львом, отец Макарий был более мягкого склада души. Также он был исключительно скромный. Его чада свидетельствовали о нём: «Про него без колебаний можно сказать то же, что было сказано про соименного ему подвижника авву Макария Великого: «Он, как Бог, всех покрывает любовью». И сила этой любви настолько привлекала к нему сердца всех, что мы готовы были не отходить от него, чтобы всегда наслаждаться светлым его лицезрением и сладкою беседою богоглаголивых уст его».

Вместе с отцом Львом они «вынянчили» великого старца Амвросия. После смерти отца Льва вся тяжесть духовного руководства легла на отца Макария. Тихая радость о Господе никогда не покидала его. Господь даровал преподобному Макарию дар духовного рассуждения. Каждому приходящему к нему на откровение своей совести он подавал врачевство, приличное немощи. Его смиренное слово было и словом действенным, словом со властию, ибо оно заставляло повиноваться и верить неверующего. Смирение проявлялось во внешности преподобного, в виде его одежды, в каждом движении. Лицо его было светло от постоянной Иисусовой молитвы, творимой им, оно сияло духовной радостью и любовью к ближнему.

Известен такой случай: к преподобному Макарию привели одного бесноватого, который ничего ранее о старце не знал и никогда его не видел. Бесноватый, бросившись к приближающемуся старцу с криком: «Макарий идет, Макарий идет!», ударил его по щеке. Преподобный тут же подставил другую щеку, а больной рухнул на пол без чувств. Очнулся он исцеленным. Бес не смог перенести великого смирения старца.

Вот каким его запомнили в то время его чада: «Старец был огромного роста, с лицом некрасивым, со следами оспы, но белым, светлым, взгляд был тих и полон смирения. Нрав его был чрезвычайно живой и подвижной. Память прекрасная: после первой исповеди на всю жизнь запоминал он человека. Но косноязычие и нехватка дыхания при разговоре — смущало его всю жизнь. Одет был всегда бедно. Зато был прозорлив: первый раз видя человека, называл его иногда по имени, прежде чем тот представлялся. Отвечал иногда на письменные вопросы, прежде их получения, так что писавший получал ответ на письмо, час тому назад посланное».

Письма не сходили со стола его. Окончив утреннее скитское правило, он начинал писать, но двери кельи были отворены для всех приходящих, кроме того, время от времени возвещали, что просят его выйти к воротам. Старец выходил; возвратившись, опять принимался за перо. Письма старца заключают в себе наставление в спасительном пути, утешение в скорбях и решение недоумений в самых разнообразных духовных вопросах. Можно утвердительно сказать, что одними этими письмами старец оставил по себе вечную память!

Письма и в наше время читаются с большой духовной пользой. Вот, что отвечает старец тому, кто страдает от многочисленных скорбей: «Люди большею частью желают и ищут благоденствия в сей жизни, а скорбей стараются избегать. И кажется, что это очень хорошо и приятно, но всегдашнее благоденствие и счастье человеку вредит. Он впадает в различные страсти и грехи и прогневляет Господа, а проходящие скорбную жизнь, более приближаются ко Господу и удобнее получают спасение, потому Господь отрадную жизнь назвал пространным путем: широкие врата и пространный путь вводят в пагубу и многие идут им (Мф. 7:13), а скорбную жизнь назвал: узкий путь и тесные врата ведущие в жизнь вечную, и немногие находят их (Мф. 7:14). Итак, по любви своей к нам, Господь, провидя могущую быть пользу, кто того достоин, многих сводит с пространного пути, а поставляет на узкий и прискорбный путь, чтобы терпением болезней и скорбей устроить их спасение и даровать жизнь вечную».

А вот его ответ чаду, который страдал от того, что не видел себя исправлющимся от немощей и страстей: «Вы, при недостатке ваших исправлений в добродетели, скорбя, порабощаетесь смущением и лишаетесь спокойствия, а это знак самолюбия и гордости. Вы хотите видеть себя праведным и, не достигая этого, смущаетесь; а если бы достигли, то тоже бы увлеклись в гордость,- стали бы строгим судьею других порочных и больше бы погрешили пред Богом».

Жизнь старца была также полна попечений пастырских по благоустроению монастыря. В церкви им было установлено пение киевского распева, введена должность канонарха, плавное чтение и пение на «подобны.» Сам отец Макарий, хотя и был иеромонахом, но не служил, главным образом, по своему смирению, но зато часто певал с усердием и со слезами. Особенно любил он «Чертог Твой».

20 лет провел старец в своей скромной келье, где были приемная и маленькая спальня. В спальне мебель состояла из узенькой койки, письменного стола, аккуратно покрытого стопками писем для ответа, духовными журналами и святоотеческими книгами, и креслом с подушкой. В восточном углу среди икон была особочтимая икона Владимирской Божией Матери с неугасимой лампадой и вместо аналоя деревянный треугольник для совершения правила, с Евангелием и другими книгами. Стены были увешаны видами монастырей и портретами подвижников. Все свидетельствовало о его тайных воздыханиях и о духе, отрекшемся от уделов земли. Тут старец проводил частые бессонные ночи и вставал на правило при ударе скитского колокола в 2 часа утра; часто сам будил своих келейников. Прочитывали: утренние молитвы, 12 псалмов, 1-й час, Богородичный канон с акафистом. Ирмосы пел он сам. В шесть часов ему вычитывали «часы с изобразительными» и он выпивал одну — две чашки чаю.

Затем он принимал посетителей, внимал горю людскому. Мужчин старец принимал в своей келье во всякое время дня, от раннего утра до закрытия скитских врат, женский пол — за вратами скита во внешней келье (устроенной у его ворот). Кроме того, после трапезы, отдохнув с полчаса на своей узкой, как был узок путь его жизни, кроватке, почти ежедневно (кроме крайней немощи) он ходил или изредка ездил в монастырскую гостиницу. Там, по скитской дорожке, у ворот и в гостиничных кельях ожидали его нередко целые сотни народа всех сословий, обоих полов и всех возрастов, из разных городов и селений. Кому случалось пройти со Старцем хотя однажды путь от скитских ворот до деревянной гостиницы, тот, конечно, не в силах забыть впечатлений этих минут.

Часто он сам заходил в келии к братии и всегда вовремя, оставляя после себя успокоение и веселие. Он же давал послушание: чтение святоотеческих книг, назначая это по мере духовного возраста каждого. Праздности не терпел. Завел он поэтому в скиту рукоделия: токарное, переплетное и другие. Каждый из братии знал и чувствовал, что бремя его трудов и скорбей разделяется любвеобильным и мудрым отцом, и это облегчало иноческую жизнь.

После беседы с ним люди обновлялись. Помазуя людей маслом из своей неугасимой лампады, он приносил великую пользу больным. Исцеления были немалочисленные. Особенно часто были исцеления бесноватых. Измученный, едва переводя дыхание, возвращался он с ежедневного подвига. Время приходило слушать правило. Звонили к вечерней трапезе. Иногда ее ему приносили. Но и в это время он принимал монастырскую и скитскую братию.

Тело ныло от изнеможения, а сердце от впечатлений обильно открывшегося человеческого страдания. Глаза орошались слезами... а на столе лежала кипа писем, требующих ответа. Он садился и писал. Когда тухла свеча, старец вставал на молитву. Молитва в нем не прекращалась, будь он в многолюдстве, за трапезой, в беседе или в тиши ночи. Она источала елей его смиренномудрия.

Преподобный Макарий возглавил группу ученых и литераторов (монахов и мирских лиц), которые переводили, обрабатывали и перекладывали на литературный язык писания величайших аскетов древности: Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника (в основном в переводах старца Паисия Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада — супруги Киреевские. Под влиянием преподобного Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия, укрепилась связь между оптинским старчеством и русской интеллигенцией. Для этого дела старец жертвовал своим кратким отдыхом. На исповедь и благословение к преподобному Макарию приезжали А. К. Толстой, И. С. Хомяков, Н. В. Гоголь, А. Н. Муравьев.

Не раз, особенно в последние годы своей жизни, старец выражал близким ученикам свою душевную скорбь о том, что не знает, куда бы и как уклониться от множества народа. Не раз, чувствуя крайнее изнеможение и упадок физических сил, решался он прекратить вовсе умножавшуюся ежегодно свою духовную переписку; но, по примеру своего учителя и, конечно, не без тайного извещения, побеждаемый силою и горячностью любви к страждущим различными душевными болезнями, видя умножение болезней общественных, а более всего, по смирению, не посмел сам сойти с креста, на который возвела его также христоподражательная любовь.

За два года до своей кончины преподобный Макарий был пострижен в великую схиму без изменения имени. До самой смерти преподобный принимал духовных чад и паломников, наставляя и благословляя их.

Время своей смерти старец предсказал. За неделю до кончины его соборовали. Уже тяжело больной, он прощался, раздавал свои вещи, наставлял. Народ стекался хоть через окно посмотреть на него. Около полуночи старец потребовал к себе духовника и после получасовой беседы с ним, попросил читать отходную. — «Слава Тебе, Царю мой и Боже мой!» — восклицал старец при чтении отходной, — «Матерь Божия помози мне!» Ночь была очень тяжелой, но и тут через пожатие рук, благословение, и взглядами — выражал он свою благодарность ухаживающим за ним. В 6 часов утра он приобщился Святых Христовых Таин в полном сознании и умилении, а через час, на 9-ой песни канона на разлучении души от тела — великий старец Макарий тихо и безболезненно отошел ко Господу в Чертог Небесный. Это было 7-го сентября 1860-го года.

Мощи преподобного Макария Оптинского находятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни, рядом с мощами его наставника, духовного друга и сотаинника, преподобного Льва. Как и при жизни, преподобный Макарий слышит молитвы страждущих и помогает им своим молитвенным предстательством.