Л. П. Ануфриева квалифицирует основные виды правового режима деятельности иностранных лиц как основные начала (принципы) всего международного частного права: «принцип национального режима или иное ведущее положение, определяющее основы правового регулирования соответствующих отношений (правового статуса субъектов иностранных государств вообще, их прав и обязанностей в конкретных сферах и т.д.) в той или иной области МЧП, направлены на „сквозное“ регулирование, т.е. пронизывают все или многие разновидности общественных отношений… В результате, думается, целесообразно вынести рассмотрение данных вопросов за рамки коллизионного права» .

Действительно, понятие правового режима имеет в международном частном праве чрезвычайно важное значение: оно определяет объем гражданской правосубъектности иностранного лица, набор тех конкретных прав и обязанностей, которыми может пользоваться та или иная группа иностранных лиц на территории данного государства. С точки зрения общего алгоритма решения частноправовых дел с участием иностранных субъектов определение правового режима стоит сразу же за вопросом о признании как таковой правосубъектности иностранного лица. Только после установления общего объема правосубъектности следует обращаться к коллизионным нормам и специальным нормам прямого действия с целью определения конкретных прав и обязанностей иностранного лица в возникшем правоотношении.

Как справедливо отмечает В. М. Корецкий, «нужно… раньше решить вопрос, какими правами иностранец пользуется, а затем уже говорить о тех правах, которые он в данном случае может осуществлять… Только тогда, когда знают, может ли иностранец пользоваться известными правами, обращаются к вопросу, какое законодательство Должно регулировать их осуществление» . Данный подход поддерживается и Л. А. Лунцем, который считает, что «признание за иностранцем гражданской правоспособности является необходимой предпосылкой коллизионного вопроса: коллизионная проблема применительно к отношению с участием иностранца возникает потому, что данные отношения рассматриваются как правоотношения, а иностранец - как правоспособное лицо. В тех случаях, когда правоспособность его, в виде исключения, ограничена… нет коллизионной проблемы, не возникает и вопроса о выборе закона для определения прав иностранца» .

В связи с этим следует согласиться с позицией тех авторов, которые выводят разновидности правового режима деятельности иностранных лиц за пределы коллизионного права. Представляется более правильным рассматривать эти правовые материи как необходимую первооснову, на которую опирается другой метод правового регулирования - метод прямого регулирования нормами внутринационального права.

2. Разновидности правового режима деятельности иностранных юридических лиц

В современном законодательстве и доктрине принято выделять следующие основные правовые режимы: режим не дискриминации, национальный режим, режим наибольшего благоприятствования и преференциальный режим. Остановимся подробнее на каждой из разновидностей правового режима.

Режим недискриминации берет свое начало в одном из основополагающих принципов международного публичного права - в принципе суверенного равенства государств . Суть режима не дискриминации заключается в недопустимости дискриминации иностранных лиц в зависимости от принадлежности государства их национальности к той или иной общественно-политической системе, объединению государств или по какому-либо иному признаку . Режим недискриминации не требует специального закрепления в международных договорах, заключаемых договаривающимися государствами, поскольку его правовое действие основывается на норме ius cogens международного публичного права.

В то же время в некоторых типах международных договоров (и в том числе в договорах о поощрении и защите капиталовложений) принято подчеркивать необходимость соблюдения режима недискриминации в отношениях между договаривающимися сторонами. Например, п. 3 ст. 3 Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Японии о поощрении и защите капиталовложений, подписанного в Москве 13 ноября 1998 г., содержит следующее положение: «Капиталовложениям и доходам инвесторов каждой Договаривающейся Стороны в любое время предоставляется справедливый и равноправный режим и постоянная защита и безопасность на территории другой Договаривающейся Стороны. Ни одна Договаривающаяся Сторона на своей территории никоим образом не применяет необоснованных или дискриминационных мер в отношении деловой деятельности в связи с капиталовложениями инвесторов другой Договаривающейся Стороны».

Таким образом, фиксирование применения режима недискриминации в двусторонних международных договорах не является каким-либо преимуществом или предпочтением, оказываемым другому договаривающемуся государству, - речь идет лишь о фиксировании применения правового принципа, носящего обязательный характер для всех государств в силу общепризнанных норм международного публичного права. Нарушение режима недискриминации следует рассматривать одновременно и как нарушение принципа суверенного равенства государств, которое дает возможность другому государству ставить вопрос о привлечении виновного государства к ответственности, установленной нормами международного публичного права. В то же время нормы международного права могут предусматривать случаи правомерного ограничения прав лиц из определенного иностранного государства как санкции экономического или политического характера (введение торгового эмбарго, квот и ограничений).

Национальный режим означает приравнивание объема правосубъектности иностранных физических и юридических лиц к объему правосубъектности местных физических и юридических лиц (страны осуществления коммерческой деятельности). Таким образом, юридическое содержание национального режима состоит в уравнивании правового статуса отечественных и иностранных лиц. Прямым следствием применения национального режима является использование при правовом регулировании деятельности иностранного лица всего массива юридических норм, обычно применяемых в отношении отечественных физических и юридических лиц. Иными словами, национальный режим позволяет иностранному лицу воспользоваться всеми теми правовыми возможностями, которые предоставляются национальным законодательством своим собственным гражданам и отечественным юридическим лицам.

Принцип национального режима может быть зафиксирован как в международно-правовых документах, так и на уровне законодательства отдельно взятого государства. Как правило, национальный режим закрепляется в договорах о правовой помощи, договорах о социальной помощи, договорах о торговом мореплавании и договорах, закрепляющих процессуально-правовые нормы о доступе иностранных лиц в национальные суды . Типичным примером формулирования правил о национальном режиме в рамках международного договора служит ст. 1 Минской конвенции стран СНГ 1993 г. о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам: «1. Граждане каждой из Договаривающихся Сторон, а также лица, проживающие на ее территории, пользуются на территориях всех других Договаривающихся Сторон в отношении своих личных и имущественных прав такой же правовой защитой, как и собственные граждане данной Договаривающейся Стороны. 2. Граждане каждой из Договаривающихся Сторон, а также другие лица, проживающие на ее территории, имеют право свободно и беспрепятственно обращаться в суды, прокуратуру и иные учреждения других Договаривающихся Сторон, к компетенции которых относятся гражданские, семейные и уголовные дела (далее-учреждения юстиции), могут выступать в них, подавать ходатайства, предъявлять иски и осуществлять иные процессуальные действия на тех же условиях, что и граждане данной Договаривающейся Стороны. 3. Положения настоящей Конвенции применяются также к юридическим лицам, созданным в соответствии с законодательством Договаривающихся Сторон».

На национальном уровне в Российской Федерации принцип национального режима применительно к физическим лицам закреплен в Конституции 1993 г., п. 3 ст. 62 которой формулирует следующее положение: «Иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации». В отношении частноправовых вопросов деятельности иностранных юридических лиц принцип национального режима нашел свое выражение в п. 1 ст. 2 ГК РФ: «Правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом». Важной отличительной чертой новейшего российского законодательства является ограничение возможностей отклонения от национального режима только на уровне международных договоров или федеральных законов. Установление изъятий из национального режима подзаконными нормативными актами является недопустимым. По мнению В.П. Звекова, под изъятиями из национального режима в данном случае необходимо понимать не только ограничения правосубъектности иностранных лиц, но и предоставление им дополнительных преимуществ и привилегий . Иной точки зрения придерживаются авторы одного из авторитетных комментариев к Гражданскому кодексу России: «Исключения из общих норм гражданского законодательства для отношений с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц могут быть установлены только на уровне федерального закона. Это, однако, не исключает, что положения, которые расширяют права иностранцев, предоставляют им особые льготы и преимущества, могут быть приняты органом власти и управления любого уровня, если, разумеется, решение соответствующего вопроса не выходит за рамки установленной для органа компетенции» .

К сожалению, не внес ясность в данный вопрос новый Федеральный закон от 9 июля 1999 г. № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», абз. 2 п. 2 ст. 4 которого устанавливает, что «изъятия стимулирующего характера в виде льгот для иностранных инвесторов могут быть установлены в интересах социально-экономического развития Российской Федерации. Виды льгот и порядок их предоставления устанавливаются законодательством Российской Федерации». Здесь сразу же возникает непростой вопрос о толковании употребленного понятия «законодательство Российской Федерации». С одной стороны, если данный термин был употреблен в смысле, который в него вкладывается ГК РФ, то мы должны считать, что под законодательством понимаются только федеральные законы (п. 2 ст. 3 ГК РФ). Однако систематическое толкование приведенной нормы показывает, что скорее всего имеет место более широкое понимание термина «законодательство Российской Федерации», поскольку в других нормах той же ст. 4 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» употребляется термин «федеральные законы». Принцип законодательной экономии не позволяет нам говорить о том, что для обозначения одного и того же круга нормативных актов законодатель мог использовать в рядом расположенных нормах два различных термина - «федеральные законы» и «законодательство Российской Федерации». Таким образом, на сегодняшний день представляется предпочтительной точка зрения о возможности предоставления иностранным лицам льгот и преимуществ не только федеральными законами и международными договорами, но и актами меньшей юридической силы.

Заслуживает поддержки также точка зрения В.П. Звекова о том, что «действие принципа национального режима… не может быть ограничено положениями международного договора РФ, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации выражено в форме подзаконного акта» .

Тенденция самоограничения государства в вопросе введения изъятий из национального режима, как представляется, достигла своего апогея в уже упоминавшемся Федеральном законе «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», в п. 2 ст. 4 которого закреплена следующая норма: «Изъятия ограничительного характера для иностранных инвесторов могут быть установлены федеральными законами только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Таким образом, государство отказывает себе (а заодно и своим гражданам и отечественным юридическим лицам) во введении изъятий из национального режима, обусловленных чисто экономическими побуждения-ми, стремлением предусмотреть протекционистские меры для той или иной отрасли производства или торговли. Причем данное самоограничение вводится не международным договором, в котором аналогичные обязательства принимались бы и другими договаривающимися государствами, а в одностороннем порядке на уровне национального нормативного акта. Вряд ли стоит приветствовать такой подход законодателя, закрывающий возможности оперативного реагирования государства на ситуацию в отечественной экономике и участие в ней иностранных инвесторов. Формулировка рассматриваемой нормы скопирована с п. 3 ст. 55 Конституции России, однако Конституция не предусматривает автоматическое применение закрепленной в ней нормы к иностранным лицам. Таким образом, п. 2 ст. 4 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» не может быть оправдан простой ссылкой на конституционные положения и требует дополнительного обоснования своей целесообразности. Данная законодательная норма способна породить в ближайшем будущем многочисленные споры, связанные с оспариванием правомерности введения изъятий из национального режима в ряде федеральных законов последнего времени.

Как правило, при введении национального режима законодатель не требует взаимности от иностранных государств. Иными словами, иностранным лицам предоставляется национальный режим вне зависимости от того, пользуются ли граждане и юридические лица данного государства в свою очередь национальным режимом на территории второго государства. Однако в ряде случаев требование о взаимности все же предъявляется. Классическим примером здесь служит институт интеллектуальной собственности (исключительных прав). Например, в соответствии со ст. 36 Патентного закона РФ от 23 сентября 1992 г. №3517-1 (с изм. от 27 декабря 2000 г.) «иностранные физические и юридические лица пользуются правами, предусмотренными настоящим Законом, наравне с физическими и юридическими лицами Российской Федерации в силу международных договоров Российской Федерации или на основе принципа взаимности» .

Как уже отмечалось выше, формально можно усмотреть противоречие между коллизионной нормой ст. 1202 ГК РФ, определяющей пределы действия личного закона юридического лица, и широким применением принципа национального режима для решения вопросов о правовом статусе иностранного юридического лица. Действительно, в ряде случаев принцип национального режима просто парализует применение личного закона юридического лица. К примеру, личный закон юридического лица может разрешать приобретение земельных участков или участков на праве собственности, а национальное законодательство может в этом смысле ограничивать правоспособность отечественных, а значит, и иностранных юридических лиц. Довольно удачное толкование данной ситуации дается в постатейном комментарии к части третьей ГК РФ применительно к сфере действия личного закона физического лица: «Причина появления этого необычного на первый взгляд положения кроется в том, что в новом ГК законодатель предпринял попытку значительно расширить сферу применения двусторонних коллизионных норм, т.е. норм, содержащих общее правило выбора применимого права- формулу прикрепления… Однако желание максимально расширить область применения двусторонних коллизионных привязок, использовав их и при определении вопросов гражданской правоспособности физических лиц, породило известные сомнения в сохранении принципа национального режима для иностранных граждан и апатридов. Следует полагать, что никакого отхода от принципа распространения национального правового режима на иностранцев и лиц без гражданства не произошло. Гражданская правоспособность указанных лиц возникает на основе их личного закона, однако ее объем, основания прекращения или ограничения на территории Российской Федерации определяются аналогично правоспособности граждан России. Если же суд решает вопрос о гражданской правоспособности иностранцев или апатридов, пребывающих за пределами Российской Федерации на территории другого государства, он руководствуется исключительно их личным законом» .

В основе режима наибольшего благоприятствования лежит приравнивание правового статуса иностранного лица не к правовому статусу местных физических и юридических лиц (как это имеет место при национальном режиме), а к наиболее выгодному статусу, которым обладают на территории данного государства иностранные лица из любого другого иностранного государства. Закрепление режима наибольшего благоприятствования означает, что физические и юридические лица страны, пользующейся этим правовым режим, имеют возможность претендовать на наиболее благоприятные условия, которые на территории этого государства предоставляются иностранным лицам из любого третьего иностранного государства (принцип favour one- favour all - «благо одного - благо всех»).

Как и национальный режим, режим наибольшего благоприятствования не является общепринятой международно-правовой нормой, поэтому он требует своего закрепления в международно-правовых документах. В целях облегчения формулирования основных положений данного режима Комиссией международного права ООН был разработан рекомендательный проект статей о клаузулах о наиболее благоприятствуемой нации. В тексте этого документа использован термин «режим не менее благоприятный, чем режим, распространенный на третье государство» .

В частности, режим наибольшего благоприятствования положен в основу взаимоотношений членов Всемирной торговой организации (ВТО). Он закреплен следующим образом в ст. 1 Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ): «Любое преимущество, благоприятствование, привилегия или иммунитет, предоставляемые в отношении любого товара, происходящего из любой другой страны или предназначаемого в любую другую страну, должны немедленно и безусловно предоставляться подобному же товару, происходящему из территории всех других Договаривающихся Сторон или предназначаемому для территории всех других Договаривающихся Сторон». Статья 2 Генерального соглашения по торговле услугами (ГАТС) предусматривает следующую норму: «В отношении любой меры, охватываемой настоящим Соглашением, каждый член ВТО должен предоставить немедленно и безусловно для услуг и поставщиков услуг любого другого Члена ВТО режим, не менее благоприятный, чем тот, который он предоставляет для тех же услуг или поставщиков услуг любой другой страны» . Режим наибольшего благоприятствования установлен в рамках Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА) на основании трехстороннего Договора 1992 г. о создании зоны свободной торговли между США, Канадой и Мексикой. В Соглашении о партнерстве и сотрудничестве между Европейскими сообществами и их государствами-членами, с одной стороны, и Российской Федерацией, с другой стороны, подписанном на о. Корфу 24 июня 1994 г., стороны предусмотрели взаимный доступ на рынки на основе режима наибольшего благоприятствования.

Как правило, при закреплении режима наибольшего благоприятствования стороны международного договора стремятся как можно более четко оговорить все возможные изъятия в целях исключения споров и разногласий. В качестве примера можно привести условия ст. 3 Соглашения 1996 г. между Правительством Российской Федерации и Правительством Итальянской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений: «Режим наиболее благоприятствуемой нации, предоставляемый в соответствии с п. 1 настоящей статьи, не будет распространяться на льготы и преимущества, которые Договаривающаяся Сторона предоставляет или предоставит в будущем в силу:

Ее участия в зоне свободной торговли, таможенном или экономическом союзе;

Соглашений между Российской Федерацией и государствами, ранее входившими в состав СССР, в области экономического сотрудничества;

Соглашений об избежании двойного налогообложения или других договоренностей по вопросам налогообложения;

Соглашений об облегчении приграничной торговли».

Данные изъятия создают основу для предоставления другой разновидности правового режима - преференциального режима. Преференциальный режим предполагает предоставление специальных льгот и преимуществ иностранным лицам из стран определенной категории. Наиболее распространенные примеры преференциального режима-Общая система тарифных преференций в международной торговле, предоставленных развивающимся странам, а также соглашения между приграничными государствами и государствами, входящими в единый экономический, таможенный или иной союз государств. Для России вопрос об использовании преференциального режима имеет важное значение применительно к участию в СНГ и иным объединениям бывших советских республик, прежде всего в связи с ратификацией Договора о таможенном союзе и едином экономическом пространстве (подписан в Москве 26 февраля 1999 г.) и Договора об учреждении Евразийского экономического сообщества (подписан в Астане 10 октября 2000 г.).

3. Практические вопросы применения различных видов правовых режимов

К сожалению, вопросы использования различных правовых режимов не всегда четко освещаются в юридической литературе, что приводит к многочисленным сложностям в законодательной и правоприменительной деятельности. В связи с этим представляется необходимым провести сравнительный анализ обозначенных разновидностей правовых режимов и их применения в отношении коммерческой деятельности иностранных юридических лиц.

В основе разграничения разновидностей правовых режимов находится та или иная группа лиц, чей правовой статус берется за основу для сравнения с правовым статусом иностранных лиц, принадлежащих к данному государству. При применении режима недискриминации сравнение производится с «усредненным» общепринятым режимом, предоставляемым основной массе других иностранных лиц на территории данного государства. Нарушением этого режима будет являться ущемление в правах лиц, принадлежащих к одному иностранному государству, их индивидуальная дискриминация по сравнению с лицами из других иностранных государств. Национальный режим пользуется сравнением с правовым статусом местных (отечественных) физических и юридических лиц. Этим он отличается от режима наибольшего благоприятствования, который предлагает производить сравнение с правовым статусом лиц из других иностранных государств. Однако в отличие от режима недискриминации сравнение идет не с «усредненным» общепринятым режимом других иностранцев, а с наиболее благоприятным и «продвинутым» режимом, которым пользуется хотя бы одно иностранное государство. Опираясь на факт предоставления такого благоприятного режима одному из иностранных государств, другое иностранное государство, получившее доступ к режиму наибольшего благоприятствования, вправе претендовать на распространение всех имеющихся правовых возможностей на собственные физические и юридические лица. Преференциальный режим связан с получением дополнительных индивидуальных льгот и привилегий, которыми могут пользоваться лица, принадлежащие лишь к одному данному иностранному государству или ограниченной группе иностранных государств.

При квалификации правового режима определяющее значение имеет описанный выше сущностный критерий соответствующих ему прав и обязанностей, а не применяемые языковые выражения, которые в ряде случаев способны ввести в заблуждение. В частности, формулировки некоторых международных договоров о национальном режиме способны вызвать смешение с режимом наибольшего благоприятствования. Например, в ст. 5 Конвенции СНГ 1997 г. о защите прав инвестора говорится следующее: «Условия осуществления инвестиций, а также правовой режим деятельности инвесторов в связи с осуществленными инвестициями не могут быть менее благоприятными, чем условия осуществления инвестиций и режим деятельности, связанных с ними, для юридических и физических лиц страны-реципиента, за исключением изъятий, которые могут устанавливаться национальным законодательством страны-реципиента». Аналогичный языковой оборот использован и в отечественном Федеральном законе «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» (п. 1 ст. 4): «Правовой режим деятельности иностранных инвесторов и использования полученной от инвестиций прибыли не может быть менее благоприятным, чем правовой режим деятельности и использования полученной от инвестиций прибыли, предоставленный российским инвесторам, за изъятиями, устанавливаемыми федеральными законами». Выражение «не может быть менее благоприятным» не означает, что речь идет о режиме наибольшего благоприятствования, ведь сравнение производится не с иностранными лицами из других государств, а с местными (отечественными) физическими и юридическими лицами.

Нечеткость формулировок, используемых для закрепления правового режима, способна породить серьезные проблемы при толковании положений международных договоров инвестиционного характера. В частности, не вполне корректная формулировка ст. 6 Соглашения стран СНГ от 24 декабря 1993 г. о сотрудничестве в области инвестиционной деятельности потребовала ее официального толкования на уровне Экономического суда СНГ. Статья 6 указанного Соглашения закрепляла следующее положение: «Отношения, связанные с инвестициями Сторон, регулируются соответствующими положениями законодательства государства по месту инвестирования, установленными для инвесторов этого государства, настоящим Соглашением и другими соглашениями между его участниками, а также международными соглашениями, в которых участвуют Стороны. При этом в ходе дальнейшего совершенствования законодательства Стороны будут исходить из того, что правовой режим инвестиций Сторон, а также деятельность инвесторов по их осуществлению не могут быть менее благоприятными, чем режим для инвестиционной деятельности юридических и физических лиц государства по месту инвестирования».

Приведенная формулировка оставляла открытым вопрос о том, какой режим имеется в виду в первой части статьи - национальный режим или режим недискриминации. Ситуация осложнялась тем, что в ранее заключенном Соглашении стран СНГ от 9 октября 1992 г. о взаимном признании прав и регулировании отношений собственности была закреплена ст. 16 следующего содержания: «Стороны признают, что их юридические и физические лица, осуществляющие инвестиции, рассматриваются на территории друг друга как иностранные инвесторы. Их деятельность на территории каждой из Сторон осуществляется в соответствии с ее законодательством об иностранных инвестициях и международными соглашениями, в которых участвуют Договаривающиеся Стороны».

В своем решении от 21 января 1997 г. № С-1/12-96/С-1/18-96 Экономический суд СНГ дал следующее толкование сложившейся коллизии : «Экономический Суд считает, что под понятием „инвесторы этого государства“, употребленным в ст. 6 Соглашения, понимаются инвесторы первой из указанных выше групп, т.е. собственные (национальные) инвесторы… Следовательно, в ст. 6 названного Соглашения речь идет о распространении на инвестиции, осуществленные инвесторами государств - участников Соглашения от 24 декабря 1993 г. на территории друг друга, правового режима инвестиций, установленного законодательством государства по месту инвестирования для собственных, а не иностранных инвесторов. Указанный вывод Суда подтверждается положением, содержащимся в той же ст. 6, о сохранении правового режима для инвестиций Сторон, не менее благоприятного, чем правовой режим для инвестиционной деятельности юридических и физических лиц государства по месту инвестирования и в ходе дальнейшего совершенствования законодательства Сторон».

Вопрос о выборе, производимом между национальным режимом и режимом наибольшего благоприятствования, имеет актуальность не только в связи с опасностью их взаимного смешения. Гораздо более серьезным является их квалификация правоприменительными- и в первую очередь судебными - органами государства, на территории которого осуществляют свою деятельность иностранные лица. Дело в том, что в различных ситуациях иностранному лицу может быть выгодно использовать тот или иной правовой режим. Если в определенной сфере отношений права иностранных лиц в целом ограничены по сравнению с правами отечественных граждан и организаций, то иностранному лицу выгодно апеллировать к национальному режиму, установленному международными договорами или нормами национального законодательства. Однако в том случае, когда государство предоставляет в определенном плане правовые преимущества иностранным лицам, которые недоступны для отечественных лиц, иностранному инвестору предпочтительнее воспользоваться режимом наибольшего благоприятствования.

Как мы уже успели убедиться ранее, правовая система Российской Федерации придерживается в своих отношениях с иностранными лицами принципа национального режима. Применительно к физическим лицам этот принцип закреплен на уровне Конституции России, а в отношении юридических лиц руководящими нормативными актами являются ГК РФ и Федеральный закон «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации». Изъятия ограничительного характера из национального режима должны быть прямо установлены федеральными законами. Вместе с тем внимательный анализ складывающейся судебно-арбитражной прак тики показывает, что вопрос о применении национального режима не является таким простым, каким он кажется на первый взгляд. В частности, в п. 4 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 января 2001 г. № 58 «Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с защитой иностранных инвесторов» приводится следующее дело, на основе которого высшая судебная инстанция по экономическим спорам приходит к весьма спорному выводу о том, что «в российском законодательстве по отношению к иностранным арендаторам установлен режим наибольшего благоприятствования, а не национальный режим» .

В арбитражный суд обратилась иностранная фирма с иском к областному земельному комитету о недействительности части договора аренды земельного участка, устанавливающей размер платы за аренду участка. Свою позицию истец обосновывал тем, что ставки арендной платы для иностранных юридических лиц были установлены в большем размере, чем соответствующие ставки для российских предпринимателей. Дифференцированное регулирование арендных ставок было установлено нормативным актом законодательного собрания области, предусмотревшим единую для иностранных арендаторов ставку годовой платы за 1 кв. м земли- 300 долларов США. Истец просил признать недействительными пункты арендного договора, определяющие базовые ставки арендной платы в соответствии с названным нормативным актом. В обоснование своих требований иностранная фирма сослалась на то, что акт противоречил требованиям действовавшего в тот момент Закона РСФСР «Об иностранных инвестициях в РСФСР» (ст. 6), предусматривавшего одинаковый правовой статус для иностранных и российских предпринимателей (национальный режим). В этой части положения нового Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» являются аналогичными. По мнению истца, предоставление равного режима предполагает и одинаковые ставки арендной платы за землю для всех арендаторов.

Однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не согласился с данной правовой аргументацией истца, приведя следующее собственное обоснование. В соответствии со ст. 38 Закона РСФСР «Об иностранных инвестициях в РСФСР» предоставление иностранным инвесторам и предприятиям с иностранными инвестициями прав пользования землей, включая ее аренду, и иными природными ресурсами регулируется Земельным кодексом РСФСР и другими законодательными актами, действующими на территории РСФСР. Согласно ст. 21 Закона РФ «О плате за землю» при аренде земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности, соответствующие органы исполнительной власти устанавливают базовые размеры арендной платы по видам использования земель и категориям арендаторов. Следовательно, в силу названной статьи Закона законодательные и исполнительные органы субъекта Российской Федерации вправе устанавливать базовые размеры арендной платы по видам использования земель и категориям арендаторов. При этом в нормативных актах областного уровня была установлена общая для всех иностранных инвесторов ставка платы за землю (300 долларов за 1 кв. м), что не позволяло областному земельному комитету дискриминировать иностранных инвесторов по отношению к иностранным инвесторам из третьих стран (режим наибольшего благоприятствования).

При этом наиболее важным является следующее утверждение суда: «Поскольку российское законодательство устанавливает необходимость предоставления иностранному инвестору режима наибольшего благоприятствования (равного положения с другими иностранными инвесторами) и это требование земельным комитетом было соблюдено, арбитражный суд отказал иностранной фирме в удовлетворении искового требования».

Теоретическое обоснование приведенного арбитражного решения было дано в статье руководителя сектора международного частного права Высшего Арбитражного Суда РФ, судьи Т.Н. Нешатаевой, которая пишет: «Правоведы высказывали мнение, что в российском законодательстве закреплен национальный режим в отношении иностранных инвесторов. С таким мнением вряд ли можно согласиться. Во-первых, фактически во всех международных договорах Россия согласовывает со своими международными партнерами режим наибольшего благоприятствования для иностранных инвесторов на своей территории… Во-вторых, в самих приведенных выше формулировках российского законодательства предусматривается возможность создания для иностранцев иного, чем для российских инвесторов, режима инвестиций (если иное не предусмотрено федеральным законом). В законодательстве Российской Федерации „иное“ устанавливается во многих законах („О валютном регулировании и валютном контроле“, Таможенном и Налоговом кодексах, законодательстве о земле, гражданско-процессуальном законодательстве и т.д.). Таким образом, суммируя результаты сквозного анализа международных и национальных правовых актов, следует сказать, что в законодательстве Российской Федерации для иностранных инвесторов последовательно регламентируется режим наибольшего благоприятствования».

Но как же быть с проанализированными нами выше нормами Конституции РФ, ГК РФ и Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», которые прямо закрепляют национальный режим в качестве общего правового принципа? Вот как Т. Н. Нешатаева предлагает трактовать эти нормы: «В то же время в нормах о правовом статусе иностранных инвестиций в Российской Федерации действительно присутствует привязка к статусу российского инвестора, которая и послужила основой для широкого распространения мнения о возможности существования в Российской Федерации национального режима иностранных инвестиций… Вряд ли приведенные выше формулировки можно назвать удачными. Более того, можно считать, что они привели к неустойчивости не только доктринальных толкований, но и правоприменительной практики. Каковы пределы распространения гражданского законодательства на иностранных лиц? Означает ли это, что они могут свободно создать юридическое лицо в Российской Федерации? Означает ли это, что они могут свободно вести рыбный промысел во внутренних водах России? Очевидно, что ответ на эти вопросы будет отрицательным…» Окончательный приговор иностранным инвесторам звучит следующим образом: «Национальный правовой режим к иностранным инвесторам применяется после разрешения процесса инвестирования и лишь в частноправовой сфере отношений с экономическими партнерами. В публично-правовой сфере иностранный инвестор получает свой собственный статус, охватываемый понятием о режиме наибольшего благоприятствования» .

Попробуем внимательно проанализировать аргументацию Т. Н. Нешатаевой и основные выводы, которые она делает. Если обратиться к содержанию соглашений о поощрении и взаимной защите капиталовложений, участницей которых является Российская Федерация, то мы увидим, что в подавляющем большинстве этих международных документов иностранному инвестору предоставляется как режим наибольшего благоприятствования, так и национальный режим, в зависимости от того, какой из них является более благоприятным для иностранного инвестора . Вот как выглядит типичный пример формулировки в указанных двусторонних соглашениях, который, кстати, соответствует положениям типового проекта, утвержденного постановлением Правительства РФ от 11 июня 1992 г. № 395 «О заключении соглашений между Правительством РФ о правительствами иностранных государств о поощрении и взаимной защите капиталовложений»: «Режим, упомянутый в п. 1 настоящей статьи (речь идет о формулировании режима недискриминации. -A.A.), будет не менее благоприятным, чем режим, который Договаривающаяся Сторона предоставляет капиталовложениям и деятельности в связи с капиталовложениями собственных инвесторов или инвесторов любого третьего государства, в зависимости от того, какой из них является благоприятным» (п. 2 ст. 3 Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Королевства Швеция 1995 г. о поощрении и взаимной защите капиталовложений). Более того, практически во всех международных договорах рассматриваемой группы закрепляется норма о том, что положения этих международных договоров не могут трактоваться в смысле, ограничивающем применение более благоприятного режима, закрепленного в других международных документах или национальном законодательстве. Наиболее развернуто эта норма сформулирована в ст. 10 Соглашения 1998 г. между Правительством Российской Федерации и Правительством Японии о поощрении и взаимной защите капиталовложений:

«Ничто в настоящем Соглашении не будет истолковано как умаляющее:

а) законодательство, административную практику и процедуры или административные или юридические решения каждой Договаривающейся Стороны;

b) обязательства по международным соглашениям, которые вступили в силу между Договаривающимися Сторонами; или

c) обязательства, которые каждая Договаривающаяся Сторона может взять на себя в отношении капиталовложений, произведенных инвестором другой Договаривающейся Стороны;

e) которые дают право капиталовложениям, доходам и деловой деятельности в связи с капиталовложениями на более благоприятный режим, чем предоставляемый настоящим Соглашением».

Таким образом, установление в международных соглашениях о поощрении и защите капиталовложений принципа национального режима для иностранных инвесторов является столь же распространенным, как и применение режима наибольшего благоприятствования.

Вряд ли можно согласиться и с утверждением о том, что принцип национального режима применяется в российской правовой системе только в сфере частноправовых отношений. Такое ограничение невозможно вывести ни из положений международных соглашений с участием Российской Федерации, ни из конституционной нормы, ни из правил Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации». Сфера действия последнего не замыкается частноправовой областью, а распространяется на любые отношения, связанные с государственными гарантиями прав иностранных инвесторов при осуществлении ими инвестиций на территории Российской Федерации (п. 1 ст. 1).

Вполне понятна политическая позиция автора о нецелесообразности предоставления иностранным лицам безоговорочного национального режима в публично-правовой сфере. Столь либеральный подход не свойствен даже правопорядкам развитых западных стран, не говоря уже о развивающихся государствах и государствах с переходной экономикой, в которых весьма актуальной является проблема защиты и поддержки отечественного производителя. Однако, по нашему глубокому убеждению, критерий целесообразности не может лежать в основе решения вопросов, связанных с правовым статусом иностранных инвесторов, а тем более оказывать руководящее влияние на складывающуюся судебную практику.

Нормы международных соглашений и российского законодательства прямо и недвусмысленно говорят о том, что изъятия из национального режима деятельности иностранных инвесторов ограничительного характера должны быть прямо установлены на уровне не ниже, чем положения федерального закона. Представляется недопустимым расширительное толкование этих ограничений, а также их установление в актах подзаконного характера или документах субъектов РФ. Свобода расширительного толкования таких изъятий способна свести на нет общие принципы обращения с иностранными инвестициями, заложенные в основополагающих законодательных актах, из чего прямо следует вопрос о нарушении Российской Федерацией своих международно-правовых обязательств, принятых в соответствии с соглашениями о поощрении и взаимной защите иностранных капиталовложений.

ВОПРОСЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

© 2004 г. Р. Ю. Колобов

И «ПРАВОВОЙ РЕЖИМ» В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ

Метод правового регулирования является одной из традиционных категорий в теории государства и права. Равно традиционно это понятие используется и в отраслевых науках: практически каждый труд по отраслевой дисциплине открывается главой «предмет, метод, система». В отечественной теории права существует весьма распространенная точка зрения о выделении двух основополагающих критериев для построения системы права, коими являются предмет и метод правового регулирования. В международном частном праве проблема метода правового регулирования получила собственное звучание, и на сегодняшний момент различные аспекты этой проблемы не получили должной разработки. Между тем в существующей «системе научных координат», именно методу правового регулирования отводится роль основополагающей категории, в которой выражается сущность правового воздействия на общественные отношения. Поэтому различные вопросы метода правового регулирования в международном частном праве нуждаются в более детальной разработке как в целях позицонирования международного частного права в юридической системе, так и в целях познания специфики средств и способов воздействия этого явления на регулируемые им отношения.

Вначале остановимся на некоторых традиционных определениях. Так, метод правового регулирования рассматривается как «определенные приемы, способы, средства воздействия права на общественные отношения»1. Сегодня развитие теории права и науки международного частного права происходит практически параллельно: труды в области теории государства и права (прежде всего, существующая учебная литература) в подавляющем большинстве случаев игнорируют международное частное право. Новейшие учебники по теории государства и права рассматривают некоторые «модные» темы, обладающие международным характером (права человека, процессы глобализации, и т. д.), но международное частное право, как уже отмечалось, редко удостаивается хотя бы упоминания. Между тем подобное положение вещей, как минимум, нелогично. Каждая комплексная работа в области теории государства и права начинается с рассмотрения предмета, методов и функций науки теории государства и права. В числе функций упоминается, в частности, методологическая, выражающая два основных качества теории государства и права: с одной стороны, указанная наука «снабжает» более частные науки единым категориальным аппаратом, с дру-

1 Теория государства и права: курс лекций / под ред. Н. И. Мату-зова и А. В. Малько. М., 2000. С.399.

гой - выступает в качестве синтезирующего фактора, объясняющего взаимосвязь правовых явлений в рамках правовой системы, обнаруживающего связи юридических феноменов. Несмотря на полярность мнений, высказываемых отраслевыми специалистами относительно природы международного частного права, можно констатировать, что даже если придерживаться радикальной -«международной»- точки зрения по данному вопросу (согласно которой международное частное право представляет собой автономное явление, не привязанное к какой - либо национальной системе права), невозможно отрицать наличие «блоков» рассматриваемого комплекса в системе российского права. Осмысление статуса международного частного права на самом общем уровне представляется как задачей науки самого международного частного права, так и общей теории государства и права.

Учебник по теории государства и права профессора А. Ф. Черданцева является редким исключением из правила: в нем рассматриваются некоторые аспекты международного частного права и теоретических основ международного взаимодействия национальных правовых систем2.

На сегодняшний момент состояние теоретической проработанности проблемы метода в международном частном праве нельзя назвать комплексным. Множество работ предлагают читателю набор весьма разнообразных категорий: метод, способ правового регулирования; коллизионные и материально-правовые методы (способы) правового регулирования, а также упоминают о процессе унификации материально-правовых норм. В некоторых работах мы можем наблюдать определенные терминологические расхождения в суждениях исследователей. Так, например, авторы учебника «Международное частное право»3, начиная рассмотрение обозначенного, вопроса оперируют понятием «метод правового регулирования», однако в дальнейшем переходят к категории «способ правового регулирования». В. В. Гаврилов в учебнике «Международное частное право» утверждает: «Специфичен метод (способ) правового регулирования, используемый в МЧП»4, из чего следует, что автор отождествляет метод и способ правового регулирования. Но даже если держать в уме уже упоминавшиеся различия в подходах международного частного права и общей теории пра-

2 Черданцев А.Ф. Теория государства и права: учебник для вузов. М., 2001.

3 См.: Международное частное право: курс лекций / В. Г. Ером-лаев, О. В. Сиваков. М., 1998.

4 Гаврилов В. В. Международное частное право. 2-е изд., пере-

раб. и доп. М., 2002. С. 16.

ва, подобное рассмотрение проблемы вряд ли является обоснованным. Ситуация запутывается еще больше из-за того, что в дальнейшем автор оперирует понятием «коллизионный способ» и «материально-правовой метод», не поясняя употребление различных терминов. А на с.22 речь идет о «коллизионном методе». Подобные ситуации обусловлены, как мы уже подчеркивали, отсутствием внимания к проблемам международного частного права со стороны общей теории права, которая в отношении иных отраслевых наук выполняет роль синтезирующего начала, равно как и отсутствием «внутреннего» внимания к проблеме метода.

Применительно к международному частному праву сформировались различные подходы к анализу категории «метод правового регулирования». Основное различие этих подходов состоит в вопросе единства метода. В классической советской науке международного частного права доминировала точка зрения о наличии в нем дуализма методов. В соответствии с этой теорией выделяли два метода - коллизионный и материальноправовой.

В дальнейшем научное сообщество сформулировало иное представление о методе правового регулирования в международном частном праве. Суть его сводится к утверждению о наличии единого метода правового регулирования, который именуется как «метод преодоления коллизионной проблемы»5. Рассмотрим некоторые исходные посылки сторонников данной концепции. Так, в одном из учебников содержится утверждение о том, что каждой отрасли права свойственен свой особый метод правового регулирования6. Этот тезис подкрепляется ссылкой на известный труд С. С. Алексеева7. Рассматриваемое суждение не является бесспорным. Прежде всего, необходимо указать на тот факт, что воззрения С. С. Алексеева на данную проблему эволюционировали. Нам представляется, что в труде «Право: опыт комплексного исследования» автор уже несколько смещает акценты. Утверждение о наличии собственного метода регулирования у каждой отрасли права в столь радикальной форме уже не встречается, в свою очередь, развиваются иные классификационные основания (подробнее об этом -далее). Авторы учебника «Международное частное право» определяют метод международного частного права как «совокупность конкретных приемов, способов и средств юридического воздействия, направленного на преодоление коллизии права разных государств8». Сходный подход мы наблюдаем и в работе В. П. Звекова. «Своеобразие предмета правового регулирования международного частного права (частноправовые или

5 См., например: Звеков В. П. К вопросу о соотношении материально - правового и коллизионного способов регулирования в международном частном праве // Советский ежегодник международного права. М., 1975; Международное частное право: учебник / Л. П. Ануфриева, К. А. Бекяшев, Г. К. Дмитриева и др.; отв. ред. Г. К. Дмитриева. М., 2003. С. 25.

См.: Международное частное право: учебник / Л. П. Ануфриева,

К. А. Бекяшев, Г. К. Дмитриева и др.; отв. ред. Г. К. Дмитриева.

7 См.: Алексеев С. С. Общая теория права: в 2 т. М., 1981. Т. 1.

8 Международное частное право: учебник / Л. П. Ануфриева, К. А. Бекяшев, Г. К. Дмитриева и др.; Отв. ред. Г. К. Дмитриева. С. 17.

гражданско-правовые в широком смысле отношения, осложненные иностранным элементом) и свойственного ему метода регулирования (преодоление коллизионной проблемы на основе материальных и коллизионных норм), - пишет он, -позволяет определять международное частное право как самостоятельную отрасль права и отрасль правоведения»9. Поскольку ключевое понятие в приведенных определениях - преодоление коллизионной проблемы, необходимо вспомнить о таких категориях, как цель и задача. Нам представляется, что цель всего и всякого правового регулирования - оптимальное упорядочение общественных отношений. Не является исключением и правовое регулирование, обеспечиваемое международным частным правом. Преграду указанной цели в последнем может составлять наличие объективно существующей юридической коллизии. В этом случае задача правового регулирования состоит в преодолении коллизии во имя достижения указанной цели. Иными словами, в предлагаемом подходе мы предлагаем объяснить интегральное понятие «преодоление коллизии» посредством категорий цели и задачи, дистанцировав его от механизма правового регулирования1 .

В развитие рассматриваемого вопроса необходимо остановиться на понятии способов и форм правового регулирования. Так, на с. 21 учебника «Международное частное право» под редакцией Г. К. Дмитриевой мы встречаем утверждение о том, что «унификация является более совершенной формой регулирования». Продолжая повествование, авторы несколько изменяют трактовку: «унификация частного права - более совершенный способ регулирования»11. Однако стоит отметить, что, во-первых, категории «форма» и «способ» не являются тождественными, во-вторых, унификация сама по себе не может являться ни способом, ни формой регулирования. Представляется, что это явление следует понимать как процесс создания единообразных правил. С оформлением результатов данного процесса появляются унифицированные нормы, посредством которых и функционирует материально-правовой способ (по терминологии авторов рассматриваемой концепции). Авторы придерживаются подобной позиции и в дальнейшем12. Обстоятельная критика рассматриваемой концепции единого метода содержится в работе Л. П. Ануфриевой «Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории». В качестве генерального контраргумента автор предлагает утверждение об отсутствии у «преодоления коллизионной проблемы» регулирующей функции, имманентной методу правового регулирования13. Соглашаясь с подобной постановкой вопроса в целом, необхо-

9 Звеков В.П. Международное частное право: Курс лекций М.: Норма, 2001 . С.30

10 Подобный подход в общем виде был предложен Л.П. Ануфриевой. См.: Ануфриева Л. П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. М., 2002. С. 53.

1 Международное частное право: учебник / Л. П. Ануфриева, К.

А. Бекяшев, Г. К. Дмитриева и др.; отв. ред. Г. К. Дмитриева. С. 24.

12 Там же. С. 25.

13 Ануфриева Л. П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. С. 51.

димо обратить внимание также на некоторые иные проблемы, поднимаемые в работе Л.П. Ануфриевой. Так, автор задается вопросом: «если методы правового регулирования, опять - таки с точки зрения теории права, подразделяются на императивные и диспозитивные, то к каким из них принадлежит такое «преодоление»?14 Однако, при рассмотрении этого вопроса вновь возникает вопрос о соотношении общей теории права и науки международного частного права. Стоит отметить, что в теории права наблюдается некое абсолютизирование классификации методов правового регулирования на императивные и диспозитивные. Фактически все комплексные труды по теории права приводят это деление, из чего можно заключить, что в теории права не выделяются иные классификационные основания. Между тем они существуют. Например, наука международного частного права предлагает членение на коллизионный и материально-правовой методы.

В науке международного частного права существует еще одна точка зрения, согласно которой метод правового регулирования международного частного права рассматривается через призму гражданско-правового метода15. Н. Ю. Ерпылева предлагает общую схему рассуждений с позиций общетеорического подхода к структуре метода правового регулирования. В качестве первой составляющей метода предлагается общее правовое положение субъектов. Автор полагает, что субъекты равны, что определяется их статусом собственников имущества. Между тем представляется, что при подобном рассмотрении ускользает одна из основных особенностей субъектного состава отношений, регулируемых международным частным правом, а именно, возможность участия публичных субъектов в подобного рода отношениях, а главное - особенности их участия. Если в гражданском праве публичные субъекты выступают на равных началах с иными участниками отношений (ст. 124 ГК), то в международном частном праве в качестве общего установления зачастую действует противоположное правило - публичный субъект обладает рядом иммунитетов, при наличии которых говорить о равенстве субъектов не представляется возможным. Если рассуждать в целом о механизме правового регулирования международного частного права, то нам представляется, что применение к нему категории гражданско-правового метода не в полной мере обоснованно, т.к. искомая специфика методов выражается именно в наличии дихотомического деления на коллизионный и материально-правовой методы. Именно они выступают в качестве основных компонентов, и, в частности, в них выражается самобытность международного частного права, в результате чего мы можем говорить о высокой степени структурного обособления международного частного права от иных нормативных массивов. Попытки объяснить сущность метода международного частного права с позиций метода гражданского права, скорее всего, приведут к выводам о подчиненности международного частного права

14 Там же. С.52.

15 См.: Ерпылева Н. Ю. Понятие, предмет, система и источники международного частного права // Международное публичное и

частное право. 2002. № 1. С. 18.

гражданскому. Коллизионный же метод регулирования, характерный для международного частного права, строится на совершенно ином фундаменте: такие категории, как общее положение субъектов, способы правовой защиты, к нему попросту неприменимы.

Отдельно стоит упомянуть о так называемой концепции «третьего метода регулирования» в международном частном праве. Речь идет о национальных правовых нормах, изначально предназначенных для регулирования отношений, входящих в предмет международного частного права. Нельзя сказать, что сегодня мы наблюдаем единообразие при рассмотрении этой проблемы. Тон существующей научной дискуссии был задан еще Л. А. Лунцем, который, рассматривая вопрос о структуре международного частного права, утверждал, что «внутренние» материальные нормы, регулирующие отношения с иностранным элементом, не могут претендовать на включение в массив международного частного права. В качестве основного аргумента автор предлагал цепь рассуждений, согласно которой при положительном ответе на вопрос о включении рассматриваемых норм в состав международного частного права размываются границы между гражданским и международным частным правом. В данном вопросе нам представляется обоснованной точка зрения Л. П. Ануфриевой, критически относящейся к попыткам выделения третьего метода международного частного права. Критерий классификации, позволяющий подразделить методы правового регулирования международного частного права на коллизионный и материально-правовой, определяется соответственно как возможность опосредованного либо непосредственного регулирования отношения. Между тем, так называемый «третий метод регулирования», рассмотренный с позиций указанного критерия, на самом деле не представляет собой особой группы наряду с коллизионным и материально-правовым методом, т. к. по сути своей он предполагает непосредственное регулирование отношений, в силу чего правомерно отнести его к материально-правовому методу.

Сторонники теории единого метода регулирования, как нам представляется, пытаются найти некое объединяющее начало, которое способно отразить основные черты правового регулирования, показать специфику правового воздействия. В этом смысле, возможно, следовало бы обращаться не к категории метода, а к понятию правового режима. В. П. Звеков упомянул данное понятие применительно к международному частному праву: «Выявление общих свойств - подчеркнул он, -объясняющих принадлежность материальноправового и коллизионного способов регулирования к особому правовому режиму, отличающему международное частное право, не должно приводить к умалению самостоятельного значения каждого из них»16. Подобное рассмотрение вопроса механизма правового регулирования международного частного права представляется целесообразным и в свете последних разработок науки общей теории права. Поэтому обратимся к понятию правового режима более подробно. Существуют раз-

16 Звеков В. П. Указ. соч. С. 29.

личные подходы к определению правового режима. В учебнике под редакцией В. М. Корельского и

B. Д. Перевалова предлагается базовое определение правового режима. Под ним понимается «специфика юридического регулирования определенной сферы общественных отношений с помощью различных средств и способов»17. Более детальную расшифровку правового режима дает

C.С. Алексеев, у которого правовой режим - это «порядок регулирования, который выражен в многообразном комплексе правовых средств, характеризующих особое сочетание взаимодействующих между собой дозволений, запретов, а также позитивных обязываний и создающих особую направленность правового регулирования»18. Н. И. Мату-зов и А. В. Малько конкретизируют понятие правового режима, вводят определенные оговорки, отмечая, что « правовой режим в большей мере характеризует не направленность правового регулирования (формальный признак), а степень его благоприятности или неблагоприятности для интересов различных субъектов права»19.

Для вычленения понятия правового режима международного частного права необходимо выявить то самое «особое сочетание», каким образом оно формируется, каковы его основные признаки.

Специфика правового режима международного частного права обусловлена сочетанием правового воздействия двух методов регулирования: коллизионного и материально-правового. Баланс данных методов в конечном счете и предопределяет особое сочетание взаимодействующих средств правового воздействия. С. С. Алексеев, характеризуя систему права, предлагает выделять такое понятие, как отраслевой режим. Именно этой категории автор придает первостепенное значение в основания выделения отраслей права. Таким образом, возникает вопрос: каким образом можно описать специфику международного частного права через призму правового режима? В качестве исходной позиции вполне логично предположить, что международное частное право принадлежит к нормативным образованиям, использующим преимущественно частноправовые механизмы регулирования. Этот тезис вытекает из частноправового характера отношений, входящих в предмет международного частного права. Исходя из общетеоретических определений, следует, что для выяснения основных черт правового режима необходимо уяснить, каким образом функционируют различные способы правового регулирования в международном частном праве. В теории права к способам правового регулирования традиционно

относят дозволение, запрет и позитивное обязы-

Весьма интересным будет рассмотрение действия различных способов правового регулирования в отношении коллизионного метода регу-

17 Теория государства и права: учебник для вузов / под ред. проф. В.М. Корельского и В. Д. Перевалова. 2-е изд., изм. и доп. М., 2000. С. 272.

18 Алексеев С. С. Указ. соч. С. 373.

19 Матузов Н. И., Малько А. В. Правовые режимы: вопросы тео-

рии и практики // Правоведение. 1996. № 1. С. 16-29.

0 Теория государства и права: учебник для вузов / под ред. проф. В. М. Корельского и В. Д. Перевалова. С. 269; Алексеев С. С. Общая теория права М., 1981. Т. 1. С. 296.

лирования. В качестве гипотезы можно предложить следующую цепь рассуждений.

Дозволение проявляется при наличии альтернативной привязки в составе коллизионной нормы. Так, например, в ст. 1221 ГК РФ сказано: К требованию о возмещении вреда, причиненного вследствие недостатков товара, работы или услуги по выбору потерпевшего применяется: 1) право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовитель товара или иной причинитель вреда; 2) право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший; 3) право страны, где была выполнена работа, оказана услуга или право страны, где был приобретен товар. Применение позитивного обязывания при функционировании коллизионного метода регулирования можно обнаружить при наличии подлежащей применению простой коллизионной нормы (например, ст. 1202 ГК). Применение запрета обнаруживает себя в институте сверхимперативных норм. Так, при наличии нормы, имеющей особое значение, запрещается применение иной нормы на основе коллизионных правил и предписывается применение обозначенной сверхимперативной нормы. Описанная схема не является бесспорной. В частности, возникает вопрос о субъекте правоприменения в разрезе проблемы форм реализации права, так как фактически единственной формой, имеющей место при функционировании коллизионного метода регулирования, является применение права. Однако эта проблема лежит вне сферы настоящего исследования, и мы планируем вернуться к ее рассмотрению в ближайшем будущем.

Л. П. Ануфриева предлагает следующую схему функционирования коллизионного регулирования с точки зрения системы приемов, способов и средств правового регулирования: а) особый юридический прием - выбор компетентного правопорядка и обусловленная им отсылка; Ь) способы правовой реализации данного приема - разнообразные сочетания объемов и привязок коллизионных норм, в том числе особенностей фактического состава конкретных отношений формулами прикрепления; с) различные правовые средства -простые коллизионные правила с жесткими формулами прикрепления, а также существующие в форме кумуляции, множественности, расщепления, альтернативности и т. п.21. Данная схема предлагает новый подход к пониманию взаимодействия средств, приемов и способов регулирования, однако, представляется, что возможно появление некоторой несогласованности с постулатами науки общей теории права. В данной науке последовательно отмечается, что способы правового регулирования оказывают регулирующее воздействие на общественные отношения. И в этом свете нам представляется правомерной постановка вопроса о наличии у описанных приемов, способов и средств регулирующего эффекта, а ведь именно в этом и проявляется их юридическая сущность. Приобретают ли с помощью разнообразного сочетания объемов и привязок общественные отношения качество упорядоченности?

21См.: Ануфриева Л. П. Указ. соч. С.57.

Скорей всего, на данный вопрос следует дать отрицательный ответ.

Для материально-правовой составляющей функционирование данных средств коррелируется с методами, применяемыми в «традиционных» отраслях. Фактически, в случае действия материально-правовой нормы мы имеем дело со схемой воздействия, схожей с регулированием, осуществляемым нормами гражданского, семейного или трудового права. Из всего сказанного можно попытаться сформулировать понятие режима правового регулирования в международном частном праве. Под ним следует понимать комплексную общность, характеризующуюся дифференциацией в выборе метода правового регулирования (коллизионный или материально-правовой), использующую общеправовые средства (дозволения, запреты, позитивные обязывания), обладающую специфическими особенностями в реализации регулирующего воздействия в рамках отдельного метода регулирования (совокупность приемов, способов и средств в рамках коллизионного либо материального методов). Вспоминая о дополнениях Н. И. Матузова и А. В. Малько к определению сущности правового режима, на наш взгляд, необходимо отметить следующее. В данной работе мы попытались подойти к проблеме определения правого режима международного частного права. В существующей терминологии это именно «отраслевой режим», характеризующий регулятивное воздействие международного частного права в целом. Однако рассуждать о его благоприятности или небла-гоприятности применительно к интересам различных субъектов права, на наш взгляд, не совсем обоснованно, т. к. отраслевой режим является родовым понятием. В системе правового воздействия на отношения, формирующие предмет регулирования, существует огромный арсенал

средств, которые, как нам представляется, могут быть скомпонованы в отдельные группы (правовые подрежимы, существующие в рамках единого отраслевого режима).

После рассмотрения этих проблем целесообразно вернуться к проблеме дифференциации методов регулирования в международном частном праве. Для обоснования существования двух относительно автономных методов регулирования необходимо выявить достаточное различие в способах, средствах и приемах воздействия на отношения, входящие в предмет регулирования. На основе рассмотренных подходов можно констатировать, что внутренние составляющие коллизионного и материально-правового методов обладают достаточной степенью отличия, что выражается в различном функционировании способов, средств и приемов правового воздействия.

Нам представляется, что введение в науку международного частного права категории правовой режим позволит в концентрированном виде выделить специфику правового регулирования в этой области, показать особенности в реализации регулирующего воздействия на существующие отношения, а также обосновать высокую степень структурного обособления международного частного права. Традиционные категории предмета и метода правового регулирования зачастую встречают сложности в объяснении сугубо «внутренних» правовых феноменов, а в отношении международного частного права они сталкиваются с еще большими проблемами в силу целого ряда объективных факторов: проблема двойственности источников, особый характер отношений, регулируемых международным частным правом, развивающиеся процессы интернационализации и т. д. В связи с этим дальнейшее развитие представлений о правовом режиме международного частного права представляется крайне необходимым.

Особенности правового положения иностранных граждан по российскому законодательству

(проблемы международного частного права)

И.Ю.Юшкарев – кандидат юридических наук,

КлЮИ МВД России

В рамках данной статьи обращается внимание на некоторые актуальные теоретические аспекты правового положения иностранных граждан в России. Особо при этом нами выделяетсякатегория правового режима, предоставляемого иностранным гражданам, а так же вопросы установления изъятий из него. Традиционно они считаются основой правового положения иностранных граждан в международном частном праве. Участниками конференции уже обращалось внимание на проблемы обеспечения равенства прав иностранных граждан и граждан государства пребывания, в частности в Республики Беларусь и России . Вопросы соотношения прав иностранных граждан и граждан государства пребывания и раскрываются через категорию предоставляемого правового режима.

Характеристика правового режима, предоставляемого иностранным гражданам в России. Как известно, категория «правового режима» широко используется в теории международного частного права. Анализу отдельных аспектов правового режима, применительно к иностранным лицам, уделяется внимание различными учеными, однако мало кем из них замечается, что само понятие «правовой режим» в рассматриваемом значении практически не используется в отечественном законодательстве. Оно используется в иных значениях в Федеральном конституционном законе "О военном положении", Федеральном конституционном законе "О чрезвычайном положении", Земельном кодексе Российской Федерации и некоторых других законах . Что же касается установления особенностей правового положения иностранных физических и юридических лиц, то в этом смысле понятие правового режима известно только законодательству об иностранных инвестициях, которое можно признать, с известными оговорками, одним из источников международного частного права .

На наш взгляд понятие правового режима, применительно к иностранным гражданам, или если говорить более обобщенно, иностранным физическим лицам весьма многоаспектно. Причем для международного частного права оно имеет ценность в связи с тем, какие виды правовых режимов предоставляются иностранным гражданам. Однако и по этому вопросу в науке МЧП не сложилось единого мнения. Наиболее часто учеными выделяются три вида правового режима: национальный режим, режим наибольшего благоприятствования, специальный режим . Кроме этого, некоторыми представителями юридической науки выделяются и «привилегированный» , «дискриминационный» , «основной» или «общий» и «индивидуальный» режимы.

Под национальным режимом в теории МЧП понимается наделение иностранных физических и юридических лиц такими же правами и обязанностями, какие имеют собственные граждане и юридические лица . Под режимом наибольшего благоприятствования понимается предоставление физическим и юридическим лицам одного государства такого же объема прав и полномочий, которыми обладают граждане и юридические лица любого другого иностранного государства . Специальный режим – это предоставление иностранцам в какой-либо области определенных прав и (или) установление для них определенных обязанностей, отличающихся от тех, которые предусмотрены в данной области для собственных граждан соответствующего государства, упрощенный порядок перехода государственной границы жителям приграничных районов.

Развитие российского законодательства демонстрирует нам последовательное установление так называемого национального правового режима для иностранных физических лиц. Его основы закрепляются в Конституции России. В ст.62 Конституции определяется, что иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации, кроме случаев, установленных федеральным законом или международным договором Российской Федерации.

Принцип национального режима, установленного в отношении иностранных граждан подтвержден и решениями Конституционного Суда РФ (Постановление Конституционного Суда РФ от 17 февраля 1998 г. в связи с жалобой Яхья Дашти Гафура).

В действующем, как и в действовавшем ранее, гражданском законодательстве принцип национального режима, провозглашенного Конституцией России получает свое отраслевое развитие. Определяя отношения, регулируемые гражданским законодательством, ст.2 ГК России устанавливает, что правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом. Как отмечает О.Н.Садиков в абз.4 п.1 ст.2 ГК России содержится положение о применении правил гражданского законодательства к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства, иностранных юридических лиц. Это норма международного частного права, которая должна действовать с учетом более полного регулирования в данной области, установленного законами Российской Федерации, а также заключенными Россией международными договорами .

Итак, гражданское право России практически не делает различия между иностранными гражданами и российскими гражданами, когда они выступают субъектами регулируемых им отношений. И это не является новеллой цивилистики, а представляет собой, скорее, достаточно устоявшуюся традицию. Н.Л.Дювернуа подмечал достоверную тенденцию в соответствии с которой вместе с обособлением права частного от публичного, гражданская правоспособность расширяется на своих и чужих, безразлично. Понятие подданства, способы его установления и прекращения входят в дисциплину публичного права . Характеризуя гражданскую правоспособность иностранцев в соответствии с действовавшим законодательством он писал, что столь широкой постановки равноправности чужих и своих, введенной у нас в такую пору, когда для своих еще продолжали существовать многочисленные стеснения в правах гражданских, едва ли знает какое-либо из современных западных законодательств . Аналогичных взглядов придерживались и Д.И. Мейер , Г.Ф.Шершеневич .

Обозначенная традиция продолжается и современными цивилистами. С.М.Корнеев пишет, что иностранные граждане пользуются в нашей стране гражданской правоспособностью наравне с российскими гражданами, т.е. им предоставляется национальный режим. Следовательно, иностранные граждане, находящиеся в нашей стране, обладают равной правоспособностью независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения .

Итак, принцип национального режима в отношении иностранных граждан, являющийся классическим в теории отечественного международного частного права, в полной мере применяется к имущественным и личным неимущественным отношениям с участием иностранных лиц, т.е. отношениям, входящим в предмет гражданского права. Однако в отраслях публичного права мы наблюдаем столь значительные исключения из него для иностранных граждан, что появляются основания усомниться в его действии. При этом правовое положение иностранных граждан в публично-правовых отношениях, в первую очередь, административно-правовых оказывает непосредственное воздействие на их гражданскую правоспособность, т.е. и на сферу международного частного права. Далее мы попытаемся показать те группы общественных отношений, которые находятся в секторе соприкосновения предмета международного частного и публичного права.

Изъятия из принципа национального режима. Изъятия из принципа национального режима, представляющие собой установленные законом исключения из общего правила о приравнивании иностранных граждан к российским в их правах и обязанностях являются традиционным институтом международного частного права. Как мы уже отмечали такие изъятия органично достраивают институт национального режима. На возможность таких изъятий указывают представители дореволюционной доктрины гражданского и международного частного права.

Д.И. Мейер пишет, что главное правило относительно применения гражданских законов к лицам (в том числе и иностранным подданным – прим. авт)то, что законы должны быть применяемы ко всем одинаково, насколько сами законы не определяют различия . Ю.С.Гамбаров, рассматривая особенности гражданской правоспособности иностранцев писал, что прежде всего, лишенные политических прав, иностранцы не могли обладать и теми гражданскими правами, которые допускали последствия политического характера. Сюда принадлежали, главным образом, поземельная собственность и все связанные с ней права на землю: залог, аренда, рента и т. д.

Теория изъятия из принципа национального режима господствует и в современной доктрине международного частного права. Хотя следует заметить, что действующее законодательство такого термина как «изъятия» не содержит, как не содержит и термина «национальный режим».

Итак, подавляющее большинство ученых рассматривает изъятия из национального режима в рамках доктрины международного частного права. Однако правовую природу таких изъятий практически никто не исследует. Не смотря на сложность и дискуссионность вопросов о нормативном составе МЧП, его предмете и структуре мы считаем необходимым задаться вопросом о правовой природе изъятий из национального режима и выяснить в какой степени они относимы к системе международного частного илигражданского права. Собственно уже при первом взгляде на имеющиеся изъятия виден их публично-правовой характер. Но в какой мере публично-правовой элемент в них сочетается с частноправовым, какой из них преобладает. На наш взгляд, необходимо установить какие изъятия вообще принадлежат системе частного права, в первую очередь гражданского и международного частного, а какие публичного, конституционного и административного. Эти вопросы оказались совершенно не рассмотрены в доктрине отечественного международного частного права. Хотя учеными и делаются некоторые оговорки, свидетельствующие о том, что проблема существует, но пока остается без разрешения. Так у Л.А.Ануфриевой мы нашли утверждение о том, что в области международного частного права вопросы режима пребывания, гражданско-правового статуса физических лиц – иностранцев на территории конкретного государства издавна являлись краеугольными и образовывали его главную составляющую и соответственно сферу действия . Являются ли вопросы режима пребывания вообще предметом международного частного права? Ведь этот режим представляет собой, в первую очередь, совокупность сугубо административно-правовых правил, в частности регистрации на территории России. Эти правила во многом и отличают правовой статус иностранного гражданина от правового статуса российского гражданина, а соответственно, являются изъятиями из принципа национального режима. Но в какой мере их можно отнести к сфере международного частного права. Ведь правила режима пребывания практически невозможно отнести к области имущественных и личных неимущественных отношений, а соответственно и к предмету МЧП.

На первый взгляд, ограничение права собственности иностранных граждан можно было бы и признать характерным изъятием из принципа национального режима, носящим гражданско-правовой характер и лежащим в сфере международного частного права. Собственно вопросы ограничения права собственности на землю и земельные участки были предметом современных научных исследований .Однако в них не нашли отражения вопросы о принадлежноститаких ограничений к системе публичного или частного права.

Суть ограничений сводится к тому, что в соответствии с п.2 ст.5 Земельного кодекса РФ права иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц на приобретение в собственность земельных участков определяются в соответствии с Кодексом, федеральными законами. Существующие ограничения в праве собственности на земельные участки сводятся к тому, что в соответствии с п.3 ст.15 иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица не могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях, перечень которых устанавливается Президентом Российской Федерации в соответствии с федеральным законодательством о Государственной границе Российской Федерации, и на иных установленных особо территориях Российской Федерации в соответствии с федеральными законами. В соответствии с п.5 Федерального закона от 25 октября 2001 г. N 137-ФЗ до установления Президентом Российской Федерации указанного перечня не допускается предоставление земельных участков, расположенных на приграничных территориях, в собственность иностранным гражданам, лицам без гражданства и иностранным юридическим лицам . Так как такой перечень еще не разработан, земельные участки, расположенные на приграничных территориях, являются одной из категорий земель, которые не могут находиться в собственности иностранных граждан.

Еще одной категорией земель являются земли сельскохозяйственного назначения. В соответствии со ст.3 Федеральный закон от 24 июля 2002 г. «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» иностранные граждане, иностранные юридические лица, лица без гражданства, а также юридические лица, в уставном (складочном) капитале которых доля иностранных граждан, иностранных юридических лиц, лиц без гражданства составляет более чем 50 процентов, могут обладать земельными участками или долями в праве общей собственности на земельные участки из земель сельскохозяйственного назначения только на праве аренды .

С точки зрения традиционной доктрины МЧП иностранные граждане, иностранные юридические лица и лица без гражданства являются субъектами права частной собственности на землю. При этом положения земельного законодательства, ограничивающие их права следует рассматривать как изъятия из принципа национального режима для иностранных граждан. Однако некоторыми учеными высказывается мнение прямо противоположное устоявшемуся. Рассмотренные ограничения рассматриваются имикак отказ законодательства в установлении для иностранных лиц и лиц без гражданства национального режима в части возможности нахождения у этих лиц в собственности земельных участков, как отмечается некоторыми учеными . Таким образом, они волей или неволей ставят под сомнение универсальность принципа национального режима для иностранных граждан.

Проблема ограничения права собственности иностранцев на земельные участки имеет и еще один актуальный для нас аспект. Не смотря на то, что ограничивается право собственности, как одно из центральных вещных прав системы гражданского права, мы замечаем, что сами ограничения лежат в сфере права публичного. Мы можем сделать такой вывод исходя из того, что особенностью системы правового регулирования земельных отношений, как в общем то вообще природоресурсных отношений, является сочетание норм и институтов отрасли гражданского права с нормами и институтами отрасли земельного права, которая и представляет собой отдельный вид земельного законодательства. ГК России, устанавливая основы оборотоспособности объектов гражданских прав в ст.129 закрепил правило о том, что земля и другие природные ресурсы могут отчуждаться или переходить от одного лица к другому иными способами в той мере, в какой их оборот допускается законами о земле и других природных ресурсах.

Н.А.Сыродоев в этом отношении правильно замечает, что правовой режим земли и земельных участков, как и иных природных ресурсов кардинальным образом отличается от режима иных объектов гражданских прав, ограниченных в обороте .

Относительно соотношения отраслей гражданского права и специального законодательства (земельного) в регулировании земельных отношений идут споры уже более 15 лет . Однако анализ всех современных тенденций в исследованиях особенностей правового регулирования земельных отношений позволяет прийти к выводам о том, что ограничения оборотоспособности земли, в том числе и связанные с иностранным субъектом правоотношений, реализуются именно земельным законодательством – специальным (природоресурсным) по отношению к гражданскому. Оно и реализует в этих отношениях государственные, общественные интересы. Соответственно его следует относить к системе публичного права. Получается, что установленные земельным законодательством, в том числе принимаемыми во исполнениеЗемельного кодекса законами и подзаконными актами, ограничения оборота земельных участков устанавливаютсяв системе публичного права.

Рассматривая иные изъятия из принципа национального режима, которые, к сожалению, не могут быть изложены в рамках одной статьи, мы пришли к выводу, что наиболее значительны ограничения для иностранных граждан в системе публичного права, прежде всего конституционного и административного. Характерным для современного законодательства является то, что такие ограничения в значительной мере обуславливаются установленной и обозначенной категорией, к которой можно отнести иностранного гражданина, соответствием его установленным в законе признакам (например, постоянно проживающим, постоянно или временно пребывающим на территории России).

Наибольшее число изъятий содержится в отраслях публичного права, в первую очередь, конституционном и административном праве. Причем специфика их такова, что вообще заставляет усомниться в полноценной реализации принципа национального режима для иностранцев в российской системе публичного права.

Попытки предоставления иностранным гражданам полноценного национального режима имели место в истории отечественного государства и права. В 20-х гг. XX в. в политических кругах реализуется утопическая идея о наделении иностранцев политическими правами. Утверждается, что в противоположность праву капиталистических государств советское право именно в отношении политических прав, и в первую очередь, права избирать и быть избранным в советы провозглашает полное и безусловное приравнение иностранцев к гражданам союза . Закрепляя политические взгляды руководства коммунистической партии Конституция РСФСР 1918 г. устанавливала, что исходя из солидарности трудящихся всех наций, Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика предоставляет все политические права российских граждан иностранцам, проживающим на территории Российской Республики для трудовых занятий и принадлежащим к рабочему классу или к не пользующемуся чужим трудом крестьянству, и признает за местными Советами право предоставлять таким иностранцам, без всяких затруднительных формальностей, права российского гражданства (ст.20).

Мы наблюдаем беспрецедентные попытки уровнять иностранных граждан с советскими в политических правах, которые традиционно как раз отличали правовой статус отечественного гражданина (подданного) от иностранного.

Рассматривая проблемы российского гражданства О.Е.Кутафин объясняет такие особенности государственной политики наличием в то время на советской территории больших масс иностранцев, попавших на нее во время войны и революции, вполне советски настроенных и принадлежащих к пролетариату и крестьянству. Многие из них сражались в рядах Красной армии, и было неестественно не предоставить им те права, которыми пользовались их товарищипо оружию .

В.Н.Дурденевский отмечал, что особенности этого этапа государственной политики проявлялись еще и в том, что каждая советская республика считала своими гражданами всех советских граждан, находившихся в ее пределах, и отличала граждан других республик от своих только в случае желания заинтересованного лица. В редких встречавшихся на практике случаях это выражалось в специальных отметках в удостоверяющих личность документах в соответствии с циркуляром НКВД РСФСР 1921 г .

Исходя из столь широких прав, предоставляемых иностранцам в первые годы советской власти некоторые юристы полагали, что понятие «иностранец» вообще отживает. Так А.Сабанин писал, что советская власть в ст.20 Конституции РСФСР теоретически отменила понятие иностранца, признав у себя за всеми трудящимися, независимо от их подданства, политические права .

История показала утопичность таких идей. Имеет ли смысл дальше поддерживать взгляды о предоставлении иностранным гражданам национального режима во всех сферах их жизни и деятельности в России, или следует признать и гарантировать его (национальный режим) только в системе частного права. На это вопрос должна дать ответ современная юридическая наука.

Международное частное право - это комплексная правовая систе­ма, объединяющая нормы национального (внутригосударственного) зако­нодательства, международных договоров и обычаев, которые регулируют имущественные и личные неимущественные отношения, осложненные иностранным элементом.

Предметом международного частного права является регулирова­ние гражданско-правовых отношений с иностранным элементом.

Нормы международного частного права регулируют гражданско-правовые, семейные и трудовые отношения с иностранным (или междуна­родным) элементом. Иностранный элемент может присутствовать в трех различных качествах, а именно:

1) в качестве субъекта (гражданин иностранного государства, ино­странная организация или иностранное государство, которые только тогда являются субъектами международного частного права, когда вступают в частные отношения с физическим или юридическим лицом);

2) в качестве объекта, который находится за границей;

3) в качестве события, юридического факта, произошедшего за гра­ницей (причинение вреда, заключение договора, смерть и т. д.).

Международное частное право как отрасль права делится на три части: общую, особенную и международный гражданский процесс, то есть судеб­ную защиту прав иностранцев.

Для международного частного права характерны следующие основ­ные источники: международные договоры, обычаи, внутреннее законодательство, судебная и арбитраж­ная практика.

Коллизионная норма - это норма, определяющая право какого го­сударства должно быть применено к соответствующему правоотношению. Коллизионная норма - норма отсылочного характера, ею можно ру­ководствоваться только вместе с какими-либо материально-правовыми нормами, к которым она отсылает, то есть нормами законодательства, ре­шающими вопрос по существу.

Значение коллизионных норм заключается в определении права, которое должно быть применено к отношениям, возникающим в условиях международного общения, когда на регулирование таких отношений мо­жет претендовать правопорядок нескольких государств и необходимо раз­решить возникшую коллизию. Коллизионные нормы международного ча­стного права разрешают эту коллизию, подчиняя отношения с иностран­ным элементом праву определенной страны.

Принято различать следующие виды коллизионных норм:

а) национально-правовые и международно-правовые, направленные на достижение международной унификации . Их различие проявляется в сфере как действия, так и применения. Сфера действия коллизионных норм, предусмотренных международным договором, значительно шире, так как они применяются всеми участниками международных договоров при полном тождестве их редакции;

б) коллизионные нормы делятся на диспозитивные, императивные и относительно-императивные . Императивная норма означает недопустимость от­ступления от предусмотренных обязательств, а диспозитивная подразуме­вает автономию воли сторон при заключении международных сделок. От­носительно-императивные - это нормы, отступление от которых допуска­ется при наличии определенных, заранее зафиксированных, условий;

в) коллизионные нормы могут быть разделены на односторонние и двусторонние .Первые определяют пределы применения только одного, обычно собственного права, вторые сформулированы более широко и ус­танавливают пределы применения как отечественного, так и национально­го права;

г) исходя из содержания и назначения, коллизионные нормы могут быть основными (генеральными) и дополнительными (субсидиарными) .

Особенность таких норм заключается в том, что они устанавливают­ся пока только для отношений договорного права с учетом того, что имен­но в этой области возникают наиболее сложные спорные вопросы;

д) особую, и пока немногочисленную группу норм составляют те, ко­торые содержат отсылки не к праву какой-либо страны, а к положениям соответствующего международного договора ,устанавливающего уни­фицированную коллизионную привязку по конкретному вопросу.

Существуют следующие виды коллизионных привязок :

· личный закон участников отношений;

· закон места нахождения имущества;

· закон места совершения акта (правомерного - при сделках, неправомер­ного - при деликтах);

· закон места осуществления деятельности;

· закон суда (арбитража), разрешающего спор;

· закон, с которым данное отношение наиболее тесно связано;

· закон места заключения сделки;

· закон флага;

· закон места заключения брака и др.

В числе основополагающих факторов, определяющих взаимоотно­шения государств в экономической сфере, лежит установление вида правового режима, применяемого к конкретному государству, его юридическим и физическим лицам. Выделяют следующие режимы:

Режим наибольшего благоприятствования означает обязательство государства предоставлять (как правило, на основе взаимности) другому государству - участнику соглашения преимущества и привилегии, которые им предоставлены или могут быть предоставлены в будущем любому третьему государству. Область применения данного режима определяется договором и может охватывать как всю сферу экономических взаимосвя­зей, так и отдельные виды отношений. Из режима наибольшего благопри­ятствования допускаются определенные изъятия в отношении таможенных союзов, свободных таможенных зон, интеграционных объединений, развивающихся стран и приграничной торговли.

Преференциальный режим означает предоставление льгот в сфере торговли, таможенных платежей, как правило, в отношении развивающих­ся стран либо в рамках экономического или таможенного союзов.

Национальный режим предусматривает уравнивание в определен­ных правах иностранных юридических и физических лиц с собственными юридическими и физическими лицами государства. Обычно это касается вопросов гражданской правоспособности, судебной защиты и т. п.

Специальный режим, устанавливаемый государствами в сфере эко­номического сотрудничества, означает введение каких-либо особых прав для иностранных юридических и физических лиц. Данный режим исполь­зуется государствами при регулировании таких вопросов, как повышенная защита иностранных инвестиций, предоставление таможенных и налого­вых льгот представительствам иностранных государств и сотрудникам этих представительств при приобретении и ввозе некоторых товаров.

К субъектам международного частного права принято относить иностранных по отношению друг к другу физических и юридических лиц, а также государства.

К субъектам международного частного права принято относить ино­странных по отношению друг к другу физических и юридических лиц, а также государства, если они вступают в отношения с физическими или юридическими иностранными лицами.

Виды правоотношений, в которых участвуют государства:

· во-первых, регулируемые международным правом отношения, возни­кающие между государствами , а также между государством и между­народными организациями (по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, кредитные и т. д.);

· во-вторых, правоотношения, в которых государство выступает в качестве только одной стороны ;другой стороной в этих правоотношениях могут быть иностранные юридические лица, международные хозяйст­венные (не межгосударственные) организации и отдельные граждане.

Особенности правоотношений с участием государства :

· Государство - особый субъект гражданско-правовых отношений. Оно не является юридическим лицом, так как в своих законах само опреде­ляет статус юридического лица.

· К договору между государством и иностранным физическим или юри­дическим лицом применяется внутреннее право этого государства.

· В силу своего суверенитета государство имеет иммунитеты, поэтому сделки с ним подвергнуты повышенному риску.

· В гражданских отношениях государство участвует на равных началах с другими участниками данных отношений.

Иммунитет государства основывается на том, что оно обладает су­веренитетом, что все государства равны. В теории и практике государств обычно различают несколько видов иммунитета: судебный, от предварительного обеспечения иска и от принудительного исполнения решения.

Судебный иммунитет заключается в неподсудности одного государ­ства судам другого государства. Без согласия государства оно не может быть привлечено к суду другого государства.

Иммунитет от предварительного обеспечения иска состоит в сле­дующем: нельзя в порядке предварительного обеспечения иска принимать без согласия государства какие-либо принудительные меры в отношении его имущества.

Под иммунитетом от исполнения решения понимается следующее: без согласия государства нельзя осуществить принудительное исполнение решения, вынесенного против государства.

Государство может дать согласие на рассмотрение предъявленного к нему иска в суде другого государства или же на меры по обеспечению иска либо исполнению решения, но такое согласие должно быть явно выражено дипломатическим путем или иным образом.

Согласие государства на неприменение к нему правил об иммунитете, об установлении определенных изъятий из этих правил может быть сформулировано в международных договорах.

На формирование норм международного частного права непосредст­венное влияние оказывают международные организации, такие как: Меж­дународная торговая палата, Всемирная торговая организация (ВТО), Конференция ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), Всемирная орга­низация интеллектуальной собственности (ВОИС) и др.

Специальные принципы дополняют общие и позволяют более четко применять нормы международного частного права. Проанализируем эти принципы.

Под автономией воли сторон принято понимать институт, объединяющий нормы, которые регулируют вопросы, возникающие вследствие заключения сторонами договора соглашения о праве, применимом к их отношениям.

Принцип наибольшего благоприятствования - один из основных принципов торговых договоров, заключаемых с иностранными государствами.

В силу данного принципа иностранцы пользуются максимумом тех прав, которые предоставлены лицам другого государства. Этим объясняется само выражение «наибольшее благоприятствование».

Указанный принцип состоит в том, что иностранным юридическим и физическим лицам в торговле, мореплавании или в иных областях предоставляется такой же режим, какой предоставляется или будет предоставляться в будущем юридическим и физическим лицам третьей страны. Тот режим в области торговли, мореплавания, правового положения иностранных организаций, применяемый к одному иностранному государству, с которым заключен торговый договор, будет применяться и к любому другому государству, с которым также заключен торговый договор на основе принципа наибольшего благоприятствования. Таким образом, в силу этого принципа создаются равные условия для всех иностранных государств и их организаций и фирм в отношении тех вопросов торговли, которые предусмотрены торговым договором.

Принцип наибольшего благоприятствования всегда устанавливается в договорном порядке. Для современной договорной практики нашего государства характерны некоторые изъятия, касающиеся развивающихся стран, а также связанные с установлением особых преимуществ в пределах определенных таможенных союзов. В качестве примера можно привести торговое соглашение с Индией от 10 декабря 1980 года. В соглашении, в частности, предусматривалось, что режим наибольшего благоприятствования не будет касаться преимуществ, которые были предоставлены или которые могут быть предоставлены в будущем одним из правительств соседним странам в целях облегчения приграничной торговли; преимуществ, которые Индия предоставила или может предоставить в будущем одной или нескольким развивающимся странам в связи с ее участием в каком-либо соглашении по развитию торгово-экономического сотрудничества развивающихся стран; льгот или преимуществ, вытекающих из таможенного союза и (или) зоны свободной торговли, членом которых является или может стать каждая из стран.

От режима наибольшего благоприятствования следует отличать национальный режим. В силу этого режима иностранным гражданам и юридическим лицам предоставляется такой же режим, какой предоставляется отечественным гражданам и юридическим лицам. Поскольку на иностранных физических и юридических лиц распространяются те права и преимущества, которыми в данной стране пользуются местные физические и юридические лица, все они ставятся в равное положение.

Отличие национального режима от режима наибольшего благоприятствования состоит в том, что в силу последнего в равное положение ставятся иностранные организации и иностранные граждане между собой.

При определении общего правового статуса иностранных граждан в РФ решающее значение имеет принцип национального режима. Согласно Конституции РФ лица, не являющиеся гражданами РФ и законно находящиеся на ее территории, пользуются правами граждан России (ст. 37). Таким образом, в силу национального режима иностранные граждане, и в первую очередь постоянно проживающие в РФ, ставятся в равное положение с российскими гражданами, они пользуются теми же правами и должны нести те же обязанности, что и российские граждане.

Договорная практика Российской Федерации в торговых отношениях с другими странами исходит из принципа наибольшего благоприятствования и к применению национального режима в области торговли относится в общем отрицательно.

Предоставление национального режима предусматривается в отношении свободного доступа иностранных юридических лиц и граждан в суды. Национальный режим применяется в договорах о правовой помощи, социальном обеспечении (судебная защита, предоставление трудовых и иных прав на основе национального режима). По отдельным вопросам, например в отношении доступа в суды, национальный режим предусмотрен в договорах о торговом мореплавании.

Большое практическое значение приобрело предоставление в РФ национального режима иностранцам на основе многосторонних соглашений в области авторского права и прав на изобретения и товарные знаки.

Проблема взаимности государств непосредственно связана с такой объективной реальностью современного мира, как взаимозависимость государств. Равноправие государств находит свое выражение и во взаимном признании государствами действия их законов независимо от принадлежности государства к той или иной общественной формации. Сотрудничество между странами основано на взаимности.

Сущность взаимности государств состоит в предоставлении физическим и юридическим лицам иностранного государства определенных прав при условии, что физические и юридические лица предоставляющего права государства будут пользоваться аналогичными правами в данном иностранном государстве. Вводя оговорку о взаимности в международный договор, государство преследует цель обеспечить своим организациям и гражданам за границей пользование определенными правами.

В международном частном праве обычно различают два вида взаимности государств: материальную и формальную.

Под материальной взаимностью понимается предоставление физическим и юридическим лицам иностранного государства той же суммы конкретных прав или полномочий, которыми пользуются отечественные граждане в данном иностранном государстве.

При формальной взаимности иностранным физическим и юридическим лицам предоставляются правомочия, которые вытекают из местного закона; они могут быть поставлены в одинаковое положение с местными гражданами и юридическими лицами.

Иностранное право подлежит применению в Российской Федерации независимо от того, применяется ли в соответствующем иностранном государстве к отношениям такого рода российское право, за исключением случаев, когда применение иностранного права на началах взаимности предусмотрено законом.

В случае, когда применение иностранного права зависит от взаимности, предполагается, что она существует, если не доказано иное ().

В связи с взаимностью возникает вопрос о реторсии, то есть о применении ответных ограничений. Если одно государство принимает меры, наносящие неосновательный в порядке дискриминации ущерб интересам другого государства или его граждан, то это последнее государство может принять ответные ограничительные меры. Целью таких мер является обычно достижение отмены ограничений, установленных первым государством.

Правительством Российской Федерации могут быть установлены ответные ограничения (реторсии) в отношении имущественных и личных неимущественных прав граждан и юридических лиц тех государств, в которых имеются специальные ограничения имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц ().

В соответствии с положениями международного права применение ограничительных мер в отношении определенного иностранного государства (его органов, юридических лиц и граждан) в качестве реторсии (ответной меры) не может рассматриваться как нарушение принципа недискриминации.

Предыдущая